|
| And so, reversing at times, Daylight waltzed off his dizziness and led the way to the bar. | Харниш сделал несколько туров вальса, меняя направление, и, когда перестала кружиться голова, повел зрителей к стойке. |
| But a united protest went up. | Но этому все единодушно воспротивились. |
| His theory that the winner paid was no longer to be tolerated. | Никто больше не желал признавать его правило -"платит победитель!" |
| It was contrary to custom and common sense, and while it emphasized good-fellowship, nevertheless, in the name of good-fellowship it must cease. | Это наперекор и обычаям и здравому смыслу, и хотя свидетельствует о дружеских чувствах, но как раз во имя дружбы пора прекратить такое расточительство. |
| The drinks were rightfully on Ben Davis, and Ben Davis must buy them. | По всей справедливости выпивку должен ставить Бен Дэвис, так вот пусть и поставит. |
| Furthermore, all drinks and general treats that Daylight was guilty of ought to be paid by the house, for Daylight brought much custom to it whenever he made a night. | Мало того, - все, что заказывает Харниш, должно бы оплачивать заведение, потому что, когда он кутит, салун торгует на славу. |
| Bettles was the spokesman, and his argument, tersely and offensively vernacular, was unanimously applauded. | Все эти доводы весьма образно и, не стесняясь в выражениях, изложил Беттлз, за что и был награжден бурными аплодисментами. |
| Daylight grinned, stepped aside to the roulette-table, and bought a stack of yellow chips. | Харниш засмеялся, подошел к рулетке и купил стопку желтых фишек. |
| At the end of ten minutes he weighed in at the scales, and two thousand dollars in gold-dust was poured into his own and an extra sack. | Десять минут спустя он уже стоял перед весами, и весовщик насыпал в его мешок золотого песку на две тысячи долларов, а что не поместилось - в другой. |
| Luck, a mere flutter of luck, but it was his. | Пустяк, безделица, счастье только мигнуло ему, -а все же это счастье. |
| Elation was added to elation. | Успех за успехом! |
| He was living, and the night was his. | Это и есть жизнь, и нынче его день. |
| He turned upon his well-wishing critics. | Он повернулся к приятелям, из любви к нему осудившим его поведение. |
| "Now the winner sure does pay," he said. | - Ну, уж теперь дудки, - платит победитель! -сказал - он. |
| And they surrendered. | И они сдались. |
| There was no withstanding Daylight when he vaulted on the back of life, and rode it bitted and spurred. | Кто мог устоять перед Эламом Харнишем, когда он, оседлав жизнь, натягивал поводья и пришпоривал ее, подымая в галоп? |
| At one in the morning he saw Elijah Davis herding Henry Finn and Joe Hines, the lumber-jack, toward the door. |