| - За сэра Клора Латура и его Белый отряд! -крикнули путники и выпили до дна свои бокалы. |
| "Well quaffed, mes braves! | - Дружно выпито, mes braves*. |
| It is for me to fill your cups again, since you have drained them to my dear lads of the white jerkin. | Я обязан еще раз наполнить ваши бокалы, раз вы осушили их, за моих дорогих парней в белых куртках. |
| Hola! mon ange, bring wine and ale. | Hola, mon ange!**. Принеси-ка еще вина и эля. |
| How runs the old stave?-- | Как это поется в старинной песне?* Мои храбрецы (франц.). ** |
| Эй, мой ангел! (франц.). |
| We'll drink all together To the gray goose feather And the land where the gray goose flew." | Пью от души теперь я За гусиные серые перья И за родину серых гусей. |
| He roared out the catch in a harsh, unmusical voice, and ended with a shout of laughter. | Он проревел эти строки хриплым, отнюдь не мелодичным голосом и закончил взрывом хохота. |
| "I trust that I am a better bowman than a minstrel," said he. | - Думаю, что я более способный лучник, чем певец, - сказал он. |
| "Methinks I have some remembrance of the lilt," remarked the gleeman, running his fingers over the strings, | - Кажется, я припоминаю этот напев, - заметил менестрель, пробегая пальцами по струнам. |
| "Hoping that it will give thee no offence, most holy sir"--with a vicious snap at Alleyne--"and with the kind permit of the company, I will even venture upon it." | - Надеюсь я не оскорблю вас, ваше преподобие,- обратился он к Аллейну, язвительно усмехнувшись, - если с любезного разрешения всей компании рискну спеть эту песню. |
| Many a time in the after days Alleyne Edricson seemed to see that scene, for all that so many which were stranger and more stirring were soon to crowd upon him. The fat, red-faced gleeman, the listening group, the archer with upraised finger beating in time to the music, and the huge sprawling figure of Hordle John, all thrown into red light and black shadow by the flickering fire in the centre--memory was to come often lovingly back to it. | Не раз в последующие дни Аллейн Эдриксон снова видел в своем воображении эту сцену, несмотря на гораздо более странные и потрясающие события, которые вскоре обрушились на него: краснолицый жирный музыкант кучка людей вокруг него, лучник, отбивающий пальцем такт, и в центре - мощная широкоплечая фигура Хордла Джона, то ярко озаренная багровым светом, то исчезающая в тени благодаря прихотливой игре пламени, -память юноши не раз с восхищением возвращалась к этой картине. |
| At the time he was lost in admiration at the deft way in which the jongleur disguised the loss of his two missing strings, and the lusty, hearty fashion in which he trolled out his little ballad of the outland bowmen, which ran in some such fashion as this: |