Спаркс, судя по всему, заметил, как я изменилась в лице, и стал настойчиво на меня давить. И все называл при этом имя Беллы. Я ответила, что не могу ничего вспомнить, – но он уже понял, что я вспомнила.
В итоге я ему это рассказала – просто чтобы он перестал допытываться. Сказала, что это, наверное, кусок бумажки, что я нашла в фургоне. Просто мелкий мусор, грязная и задрипанная бумажка. Сунула в карман, чтобы потом выбросить, и забыла это сделать.
Я сказала, что это всего лишь пакетик от конфет, но мистер Спаркс сообщил, что в лаборатории у них обнаружили приставшую к бумажке кошачью шерстинку. Точнее, шерстинку серого кота. Я ответила, что это все равно ничего не доказывает. Что шерсть могла взяться там откуда угодно. Но тем не менее мне пришлось дать официальные показания.
Я надеялась, они ничего не скажут Глену до того, как у меня появится возможность ему все объяснить. Когда мы с мужем оба вернемся домой, я скажу, что меня просто заставили им это рассказать. И что это все равно ничего не значит.
Однако возможность такая мне не представилась. Домой Глен не вернулся.
Похоже, он так и продолжал искать себе порно в Интернете. Я и поверить не могла, что он настолько глуп, пока мне не рассказал об этом адвокат Глена, Том Пэйн. Глен вроде бы всегда был самым смышленым в семье.
Полиция, естественно, изъяла его компьютер, но Глен купил себе дешевый маленький нетбук и Wi-Fi-роутер («Для работы надо, Джинни».) и, усевшись в свободной гостевой комнате, бродил по секс-чатам, или как там это у них называется.
Сработано все было очень хитро: взяли офицера полиции, которая, прикинувшись в Интернете молодой женщиной, разговорила Глена в чате. Назвалась она Златовлаской. Кто бы на такое повелся? Ну, по всей видимости, Глен.
Но это тоже была все ж таки не просто болтовня. Том хотел подготовить меня к тому, что наверняка напечатают в газетах, и рассказал, что в конечном итоге у этой Златовласки был с Гленом так называемый киберсекс. Это, дескать, секс без каких-либо прикосновений, сказал Глен, пытаясь мне это объяснить, когда я в первый раз навестила его в тюрьме.
– Это одни лишь слова, Джинни. Причем слова написанные. Мы друг с другом ни разу не разговаривали и вообще даже не виделись. Это как будто происходило у меня в голове. Всего лишь фантазии. Разве ты этого не понимаешь? Я постоянно в таком стрессе из-за всех этих обвинений! Ничего не могу с собой поделать.
Я пытаюсь понять. И мне это, на самом деле, удается. У Глена нездоровая зависимость, все время говорю я себе. И он в этом не виноват.