Пройдя не больше десяти шагов по узкой аллее, они остановились у скамьи, грузно осевшей в рыхлую землю, присыпанную желтыми и бурыми листьями.
— Если не возражаете, мой молчаливый друг,— сказал Ковильян,— то давайте немного посидим. В отличие от вас, который победоносно прошел с нашими доблестными войсками пол-России, я долго ходить не приучен, ноги устали. В былые годы это была самая моя любимая скамейка в Берлине. Здесь мне приходили в голову наиболее умные мысли.
Штуббер провел ладонью по скамье. Обер-лейтенант шумно вздохнул, достал из бокового кармана пиджака газету, аккуратно развернул ее, расстелил, разгладил морщинки и только после этого сел.
Наблюдавший за ним Ковильян усмехнулся.
— Браво, обер-лейтенант, вы просто великолепны! Знаете, о чем я сейчас подумал? Немецкий народ никогда не погибнет. И знаете, что его спасет? Предусмотрительность. В его карманах всегда окажется то, что может потребоваться при самых неожиданных обстоятельствах.
Штуббер изобразил улыбку, достал из кармана еще одну газету и протянул ее Ковильяну.
— Вы неподражаемы, мой друг!
Ковильян небрежно бросил предложенную ему газету на скамью и сел рядом со Штуббером. Он источал благожелательность. Именно это больше всего и пугало обер-лейтенанта.
— Так чем же я могу быть вам полезен, господин Ланге?
— А разве вам не приятно просто так посидеть со мной? — почти игриво спросил Ковильян.
— Приятно, но мне показалось, что встреча носит деловой характер. Разве я ошибаюсь?
— Всему свое время, мой друг.
Сквозь плотную вату туч пробилось робкое солнце. Его узкий луч осторожно прополз по жухлой траве и поспешно спрятался в куче бурых листьев. По аллее прошли двое буршей. Они о чем-то оживленно говорили.
— Вы давно были в Кагарлыке? — ласково спросил Ковильян, и обер-лейтенант Штуббер почувствовал, как его сердце оборвалось и стремительно покатилось куда-то вниз. Да, этот подлец Ланге знал свое дело. Именно из той большой партии сахара, которую обер-лейтенант вывозил в прошлом месяце с Кагарлыкского сахарного завода, около ста пудов так и не доехали до Киева, а загадочно исчезли в пути.
— Кагарлык?
— Да, мой друг.
Обер-лейтенант Штуббер никогда не отличался бойкостью ума, поэтому он не нашел ничего лучшего, как собрать в пучок морщины на лбу и развести руками.
— Вы знаете, господин Ланге, украинские названия слишком трудны для европейца, а мне слишком часто приходится бывать в разных дырах... Кагарлык... Где же он, простите, находится?
— Недалеко от Киева.
— Да, да, действительно... что-то припоминаю.
— В Кагарлыке находится большой сахарный завод, принадлежащий графу Толстому,— любезно объяснил Ковильян.— И там же имение графа.