Хочу сниматься с красивым колечком! С неохотой я отдаю его Пенни, и та надевает его на мизинец.
— Я так понимаю, ты уже работала с моделью рук, Эмили? — спрашивает она.
— Конечно, — говорю я.
Если честно, нет. Понятия не имею, что сейчас будет.
— Флора?
К нам подходит миниатюрная женщина, ничем не примечательная, если не считать белых хлопчатобумажных перчаток по локоть.
— Эмили, это Флора, — говорит Пенни.
— Рада познакомиться!
Я протягиваю руку. Флора приходит в такой ужас, словно я ее ударила. И впридачу оскорбила. Она отмахивается от моей руки, словно та воняет, и снимает перчатки, под которыми оказываются другие, короткие.
— Я думала, у меня съемки соло! — кричит она. — Мой агент сказал, пять соло!
Как это — соло, удивляюсь я.
— А, кадры рук!
— Ну, я же модель рук! — фыркает она.
Боже, не смешите меня.
— У тебя пять снимков, Флора, — ровным тоном говорит Пенни. — Два с Эмили, и еще три вместе.
— Вместе? — Перчатки исчезают под мышками, словно подпадают под программу защиты свидетелей. — Я не снимаюсь вместе. Я работала для «Кьютекс»! — Пауза. — Я снималась для «Овалтин»! — Долгая пауза, барабанная дробь и… — Я девушка «Палмолив»!
Я не могу устоять перед искушением.
— То есть, рука «Палмолив»?
Флора разворачивается на каблуках.
— Я ухожу!
Несмотря на обнадеживающее заявление, Флора уходит всего лишь звонить своему агенту. Тот, как видно, сказал ей соглашаться на все условия, потому что несколько секунд спустя мы уже сидим вдвоем у заснеженного окна. Для крупных планов освещение требует такой точности, что модель обычно сидит, как я. А я сижу на табуретке, широко расставив ноги; Флора скорчилась между ними; ее рука, уже без перчатки, но с кольцом, изящно покоится на белой отражающей доске, которая лежит на столе перед нами. Флора все еще злится. Крякает так, что даже Дональд Дак не поймет. Я думаю, надо разбить лед.
— Ваши руки — как вы сохраняете их в таком идеальном состоянии? — спрашиваю я.
Руки у Флоры действительно идеальные: меньше моих, пальцы длинные и тонкие, ногти — десять идеальных овалов праздничного красного цвета, на коже ни единого пятнышка. Флора как будто ни с кем не дралась и не царапалась, не расчесывала комариных укусов и брат не прищемлял ей руку автомобильной дверью.
— Я ношу перчатки двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. Всю работу по дому и во дворе делает мой муж.
— Ух ты! — говорю я. Наверное, муж Флоры — «ручной» фетишист.
Ассистент вешает трубку.
— Кип будет через пять минут! — кричит он, и три остальных ассистента начинают еще больше суетиться.