Я с удивлением смотрю на часы. Очевидно, если вы ведущий модный фотограф Лондона младше сорока и ставите хорошее освещение на крупные планы, вы богаты, знамениты и можете являться на съемочную площадку к одиннадцати.
— Девушки, можно, мы сделаем поляроидный снимок? Руку на щеке? — спрашивает Пенни.
Пальцы Флоры ползут по моему лицу, пока ассистент не кричит: «Есть!»
Выстреливает вспышка.
— Вы, может быть, и модель ног? — спрашиваю я у Флоры.
Неловко вести светскую беседу с человеком, который с вами в такой интимной позе. Молчать еще более неловко.
Она ахает:
— Модель ног? О боже, ни за что!
Поляроидный снимок рассматривают. Мириам подходит к площадке, вооружившись ножницами.
— Нам нужен в кадре кусок манжеты, — объясняет она и срезает тафту с моего предплечья. Она уже прикрепляет рукав к руке Флоры, как вдруг хлопает дверь и раздается голос:
— Мать честная, да у нас Рождество в июле!
— Кип! — кричит Пенни.
Я поднимаю глаза, и все внутри меня вздрагивает — снаружи, видимо, тоже, потому что стул чуть не падает. Ведь Кип Максвейн — это Кэри Коннери!
— Осторожно, руки! — визжит Флора.
Я ухитряюсь поставить ноги устойчивей и распрямить руки, но я вся дрожу. Кип — Кэри? Невероятно!
— Кип!
Пенни обнимает его и добавляет:
— Флора и Эмили на площадке.
— Привет, Флора…
Кип машет рукой и небрежно подходит к нам.
— Здравствуйте, мисс Вудс, — шепчет он. Его губы трогает хитрая усмешка. — Или, лучше сказать, Фанни?
Я уже потеряла всякую надежду. Завтра я хотела отнести «Тома Джонса» в магазин и сказать Эдвине, что она меня не за ту принимает. Но вот он, Великий Шотландец, наклоняется ко мне, в черной водолазке и джинсах, загорелый и мужественный, гораздо красивее, чем мне казалось. Его темные волосы все так же мило взлохмачены. Карие глаза блестят в свете ламп. Губы маняще полные.
Я делаю глубокий вдох.
— З-здрав-ствуйте, — наконец с запинкой выговариваю я. — Спасибо за книгу. Мне очень понравилось.
Кип протягивает руку и легко касается моей щеки, которую я больше никогда не буду мыть! Его улыбка становится шире.
— Пожалуйста. Рад, что вам понравилось.
— Книга? Какая книга? — спрашивает Флора.
— Так ты все-таки знаешь Кипа! — говорит Марко.
— Фанни? — удивляется Селеста.
— Чудесно, Эмили! — Пенни хочет воспользоваться нашей игривой беседой для своей кампании. — Нам нужны энергичные и кокетливые снимки. Рождественское утро Рождества. Ты только что открыла свой подарок и довольна, как кошка!
Я смотрю в объектив и буквально сияю: нет ничего проще.
Вообще-то, весь день проходит ужасно. Через несколько кадров становится ясно: либо агент дал Флоре не ту информацию, либо «ручная дива» сама так решила, но она считает наши совместные съемки своим соло, а мое лицо — реквизитом. Она сдвигает мою щеку вправо, я тяну ее влево. Она толкает кожу вверх. Я — вниз. Наконец у меня начинает болеть шея, и для вида «смущения и восхищения» мне приходится игриво куснуть ее за палец. Несколько кадров спустя, когда мы переходим в позу «любовно погладить сережку», Флора мстит мне, «случайно» попадая мизинцем в ноздрю. Когда кровь из носа останавливается и приносят новую блузку, на площадке я остаюсь одна. Кип отослал Флору домой.