Это одна из ассистенток Ди.
— Простите, — говорит она. У нее мокрый лоб, грудь вздымается. Ладонь робко тянется через пропасть между нами. — Сережки! Нужно вернуть сережки.
Кейт вздыхает в трубку.
— Мне так жаль, Эмили! Я поняла, что ты не знаешь. И я так хотела тебе сказать еще тогда, но…
Из моих глаз текут слезы — это происходит уже несколько часов, с небольшими перерывами. Я сморкаюсь. Когда Кейт в первый раз перезвонила мне из «Ритца», она подумала, что я простудилась. Если бы!
— …Не было времени, знаю. Ничего страшного, — шмыгаю я носом.
Кейт не должна себя винить. Если бы она сказала мне перед пробой на обложку, я была бы в таком состоянии до съемок, а не после.
— Кип — нехороший человек, — говорит она.
— Кип — козел!
Факты, которые сообщает мне подруга, доказывают мою точку зрения. Кип Максвейн — легендарный «модельный кобель» (очевидно, я определила не все категории). Это хобби он не бросил, несмотря на то, что уже год женат на американской модели Кэрри и у них трехмесячный сын, которого назвали Ньютон (в честь фотографа Хельмута, а не сэра Исаака). Кэрри и маленький Ньют живут в Гемпшире, городке в часе езды от Лондона (если ехать не в час пик, как сказала Кейт). Неудобное дорожное сообщение ему очень даже удобно, потому что почти все вечера он проводит в студии, чтобы избежать «утомительной» поездки домой).
— Утомительной! Да, сказала бы я тебе, что его так утомляет, — горько говорю я.
— Старайся на этом не зацикливаться, — советует Кейт.
Как не зацикливаться? Минуту мы молчим, потому что струйки слез превращаются в потоки — я вспоминаю медвежью шкуру. Сколько других девушек на ней лежало? Кошмар.
— Я чувствую себя такой дурой!
— Ты не дура, — заверяет меня Кейт. — Послушай: я понимаю, что сейчас тебе очень плохо, но я надеюсь, что это не… повлияет на твое решение. Ты ведь останешься, правда?
— Не знаю.
— А заказ «Вот» в силе? — спрашивает она.
— Надо узнать.
— Так узнай.
Из «Вог» не отменили заказ, говорит мне Сигги по телефону, а уточнили время: в начале сентября. Тогда они, скорее всего, и будут снимать, потому что «сейчас все порядочные фотографы уезжают из города». Все непорядочные тоже. Сигги знала о Кипе, конечно. Теперь она убеждает меня остаться.
— Он чувствует себя омерзительно, уверяю тебя, — говорит она, — и это должно стоить ему восьми страниц.
Не меньше!