— Кгм!
Я улыбаюсь Ди самой сияющей из своих улыбок.
Марко подходит, чтобы промокнуть меня салфеточкой — освещение для крупного плана лучше скрывает дефекты, но зато от него жарко, значит, больше хлопот визажисту. Мне дают два совета. Первый: между кадрами надувать щеки и гонять во рту воздух. Второй: вдыхать носом и выдыхать ртом.
Эти советы плюс три коротеньких слова Кипа действительно помогают. Из стерео гремит «Кьюэ», а я смотрю в объектив, передавая чувство сексуальности и доступности во всех смыслах, какие приходят мне в голову. Это несложно, потому что я чувствую только любовь, любовь, любовь. Кип меня любит! «Кьюэ» переходит в Дона Хенли, а того сменяет «Дюран-Дюран». Кип меня любит! Так мы доходим до моего последнего наряда — платья без рукавов, расшитого крошечными жемчужинками и стразами, и золотых клипсов с жемчугом в форме звезд.
— Нельзя ли сделать ей губы поярче? — вставляет Ди, когда я снова сажусь.
Кампания шепота уже прекратилась, и хотя Ди продолжает приставать к моему мужчине, мне уже все равно. Кип меня любит!
Марио смешивает на ладони несколько оттенков розового. Тут кто-то решил нас повеселить.
— У-у-ух ты! — визжит Ди, когда в студии раздаются первые такты хита Тоун Лока.
Кисточка Марио дотрагивается до моего рта.
— Так, теперь не шевелись, — говорит он.
«Wild thing…»[80]
Кип ритмично вращает бедрами. Ди в танце подходит к нему и садится верхом на его ногу. Ее юбка совсем задирается, а соски становятся по стойке смирно.
— Улыбнись, — говорит Марио, поправляя контур верхней губы.
«She loved to do the Wild Thing…»[81]
Ди наклоняется ниже и ниже.
«Wild thing…»
Кип поднимает Ди, охватив ладонью ее ягодицу.
— Кип, как тебе не стыдно! — с придыханием выговаривает Ди, прижимая его еще сильнее к себе. — Я, замужняя женщина…
И страшнее атомной войны.
— И ты женатый мужчина!
Что?
— Ой-ой-ой, — говорит Марио, и не потому, что помада оказалась у меня на подбородке.
— …с трехмесячным ребенком!
— ЧТО?!
Я это кричу. Ди, склонившаяся в очередной эротической позе, поворачивает голову ко мне. И Кип ее роняет.
— О-о-о!
— Кип, у тебя РЕБЕНОК?
— …Кип?
Я встаю, и с платья сыплются булавки. Скотч отклеивается. Стул съезжает влево и врезается в прожектор, прожектор начинает вибрировать.
Я делаю шаг вперед. Я умоляю его охрипшим голосом:
— Пожалуйста, скажи мне, что она шутит. Кип, пожалуйста! Ты ведь меня любишь. Ты сказал, что меня любишь!
Но Кип молчит. Ничего не говорит.
Платье сорвано еще до гримерки. Я бросаю его в угол, натягиваю джинсы, майку, кроссовки, запихиваю лифчик в рюкзак и ухожу прочь. Я пробежала уже два пролета, когда вверху заскрипела дверь. Кто-то сбегает по лестнице. Я хватаюсь за перила. Это Кип, наверное, он хочет сказать мне, что все это большое недоразумение, что он не женат и у него нет ребенка. Что он меня любит.