| "I don't like wearing heavy things. | - Не люблю тяжелую одежду. |
| It will be nice when it gets really warm again. | Хочется, чтобы стало, наконец, тепло. |
| I can't bear cold. | Не выношу холода. |
| At any rate not in the town." | Особенно в городе. |
| "It is warmer in the Cadillac," said I. "I took the precaution of bringing a rug." | - В кадилляке тепло, - сказал я. - У меня на всякий случай припасен плед. |
| I helped her into the car and spread the rug over her knees. | Я помог ей сесть в машину и укрыл ее колени пледом. |
| She drew them high up. | Она подтянула его выше: |
| "Grand! | - Вот замечательно! |
| Now I'm quite warm. | Вот и чудесно. |
| Cold makes you miserable." | А холод нагоняет тоску. |
| "Not only cold." I turned to the wheel. "Now shall we go for a jaunt?" | - Не только холод. - Я сел за руль. - Покатаемся немного? |
| She nodded. | Она кивнула: |
| "I'd like it." | - Охотно. |
| "Where to?" | - Куда поедем? |
| "Just slowly along the road. | - Просто так, поедем медленно по улицам. |
| It doesn't matter where." | Все равно куда. |
| "Right." | - Хорошо. |
| I started the engine and we drove slowly and planless through the city. | Я запустил мотор, и мы медленно и бесцельно поехали по городу. |
| It was the hour when the evening traffic was at its thickest. | Было время самого оживленного вечернего движения. |
| We slipped almost inaudibly through, the engine ran so sweetly. | Мотор работал совсем тихо, и мы почти бесшумно двигались в потоке машин. |
| The car might have been a ship gliding soundlessly along the gay canals of life. | Казалось, что наш кадилляк - корабль, неслышно скользящий по пестрым каналам жизни. |
| The streets drifted by-bright doorways, lights, rows of street lamps, the sweet mild evening effervescence of life, the gentle fever of the lighted night, and, over all, between the roofs of the houses, the great, iron-grey sky, against which the city flung its light. | Проплывали улицы, ярко освещенные подъезды, огни домов, ряды фонарей, сладостная, мягкая взволнованность вечернего бытия, нежная лихорадка озаренной ночи, и над всем этим, между краями крыш, свинцово-серое большое небо, на которое город отбрасывал свое зарево. |
| The girl sat silent beside me; brightness and shadow through the window glided across her face. | Девушка сидела молча рядом со мной; свет и тени, проникавшие сквозь стекло, скользили по ее лицу. |
| I glanced at her occasionally; she reminded me again of the evening when I had first seen her. |