— Да. Дик, это не мой случай. Я выполнил честную работу, мне честно заплатили.
— Так ты на Лопеса работал?
— Боюсь, я даже не могу ответить тебе определённо, Дик. Меня встретила Вероника де Охеда. Она же разместила в отеле, и указала фронт работ. Так что, формально я работал на неё.
— Брось, Раба, — махнул рукой рыжий. — Все знают, что Вероника — племянница Родриго.
— А кто такой Родриго?
— Родриго Лопес — эль хефе. Босс всей этой мафии. Ты для них что делал?
Юраба задумался. Тут же перед ним оказалась кружка пива, и Ричардс сочувственно предложил:
— На, выпей. А ты какой-то зажатый. Хотя, я тебя понимаю. Если бы в меня стреляли, я бы тоже испугался.
В каждом селении на пути
Его встречают выстрелы.
Ведь он и сам — стрелок.
Юраба взял протянутый напиток, ещё раз повторил про себя получившуюся хокку и улыбнулся. Стрелок…
От пива стало гораздо легче, исчезла зажатость, появилась лёгкость в мыслях.
— Как вы думаете, Дик, кто в меня стрелял?
— Не могу сказать, дружище. Ты же не ответил на мой вопрос.
— Какой? — японец напрочь не помнил, о чём спросил собеседник.
— Что ты для них делал?
— А! Ничего противозаконного. У них вышел из строя компьютер на ипподроме. Вот я его и ремонтировал.
— Надо охране сообщить, — сменил тему Ричардс. — Сейчас.
Он поднял руку и пощёлкал пальцами. Тут же перед собеседниками как из земли вырос длинноволосый мальчишка в повязанном вокруг пояса фартуке.
— Чего желаете? — он дежурно улыбнулся.
— Позови начальника охраны. В моего друга стреляли.
Мальчишка побледнел и пулей сорвался с места.
— Ждём, — невозмутимо сказал Ричардс, и отвернулся к кругу.
Юраба ещё с минуту оглядывался, ожидая прихода охранников, возможно, криков «Всем лежать!» или чего-то подобного, но все вокруг были увлечены забегом, и никто не обращал на него внимания. Тогда и японец вернулся к программе, пару минут прикидывал, затем подозвал букмекера.
— Какой следующий забег? — спросил он.
— Четырнадцатый.
— Тогда на двадцатый номер. Аргентина. Сто экю.
— Четырнадцатый, двадцать, сто, — парень с ловкостью фокусника выхватил приготовленную купюру и исчез.
Юраба взволнованно следил за своей избранницей, а на последнем круге, когда Аргентина шла нос к носу с номером четвёртым, даже начал подбадривать.
— Ёсь! Ёсь! — высоким голосом кричал он. — Хаяку! Икудзё! [это «Давай! Давай! Быстрей! Вперёд!»]
А когда двадцатый номер на последней прямой вырвалась вперёд почти на полкорпуса, первой преодолев финишную черту, японец выкрикнул привычное: «Ятта Екатта!» [это «Есть! (получилось) Какое счастье!»] и тяжело плюхнулся на сиденье. Он даже не заметил, что последний круг забега провёл на ногах.