Отряд двигался медленно. Ловчие напоминали Маккиверу вонючих мокрых псов: усталые, злые и голодные. При такой погоде невозможно было развести хороший костер, чтобы приготовить горячую пищу. Они постоянно ругались и норовили вцепиться друг другу в глотки.
Гаррет с ухмылкой наблюдал за бывшими инквизиторами. Проклятый не чувствовал холода. Правда, он не отказался бы от хорошего ужина и горячей воды, но терпел, чего нельзя сказать об Артуре. Каждую ночь Гаррета будил кашель мага. Заклинатель подхватил простуду и выглядел очень плохо. Истощенный, болезненно-бледный: его лихорадило.
— Дай ему горячего вина или привезешь королю хладный труп!
Рикон был не в восторге от того, что скованный цепями пленник раздает ему указания, но тем же вечером принца напоили, накормили и даже дали пару теплых шкур взамен старых, задубевших от грязи и пота. Невиданная щедрость!
Рималли продолжал молчать, но Маккивера это больше не трогало. Ему было над чем подумать. Предсказание Многоликой не понял бы только дурак, но бестия что-то напутала. Артур не нуждался в его защите. Он никогда бы не принял от Проклятого помощи. Рималли ненавидел его и не скрывал этого.
До рассвета оставалось меньше часа. Прислонившись к решетке, Гаррет смотрел на посветлевшее звездное небо: погода налаживалась. Он слушал звуки ночного леса, болезненное сопение принца и тихие разговоры часовых у костра, которые вскоре стихли. Маккивер нахмурился, перехватил цепь, и сел поудобнее.
Послышались чьи-то осторожные шаги. Он напрягся, сжал кулаки и стал вглядываться в темноту. После того, как Артур убил Сарида, некоторые из ловчих решили поквитаться с пленниками. Трусы не потрудились даже открыть клетку и рассчитывали зарезать их во сне.
Гаррет всякий раз улыбался, вспоминая перекошенное от страха лицо наемника, когда он голыми руками схватился за меч и дернул на себя. Вояка не успел даже вскрикнуть. Проклятый одним движением раскроил ему череп, приложив к прутьям решетки, а затем свернул шею. Его приятели не осмелились приблизиться и поспешили убраться прочь. Утром Рикон не сказал Маккиверу ни слова. Бывшего инквизитора не сильно расстроила смерть человека, ослушавшегося его приказов.
— Здравствуй, Гаррет.
Он узнал голос и разглядел очертания знакомой фигуры.
— Снова ты, — недовольно пробормотал Маккивер и устало запрокинул голову.
Многоликая подошла к клетке. На ней было все то же черное дорожное платье и плащ с капюшоном. Длинные волосы заплетены в толстую косу. Глядя на ее изуродованное лицо, он больше не испытывал отвращения. Скорее любопытство, желание увидеть, что скрывается за непроницаемой маской, и понять мотивы.