Каонэль сделала вид, что очень внимательно слушает ворга, даже покивала для убедительности, потом произнесла:
– Я жду.
Ворг сделал изумленное лицо.
– Чего? – спросил он.
Эльфийка почувствовала неладное, глаза превратились в солнца, уши встали торчком.
– Вы обещали осколки, – прошипела она.
– А… – протянул Лотер и улыбнулся, косясь на человека. – Так мы это… обманули. Не знаю, как Теонард, но я – точно обманул.
Серое лицо эльфийки стало совсем землистым, она часто задышала, поднимая и без того высокую грудь. Ладонь дернулась к антрацитовой рукояти, но на полпути остановилась.
На ее лице отразились мысли: человек не отдаст осколок, потому что люди вообще лживые. Ворга видит впервые, но он тоже непонятный. Драться глупо. Один на один – есть шансы. Хорошие шансы. Но их двое.
Каонэль яростно зарычала и отвернулась к нетопырю.
Тем временем Теонард, дрожа от холода, оттащил клетку подальше от твари, которая хоть и подчиняется эльфийке, но на птиц поглядывает хищно. Полет вымотал зверюгу, и теперь та искала, кого бы сцапать.
Вид с обрыва умиротворяющий. Морская гладь расстилается синим шелком, солнечные лучи серебрятся на воде. Внизу у камней тихо плещутся волны.
Чтобы не провоцировать эльфийского питомца, человек спустился на камни по расщелине вместе с клеткой и укрылся за валуном. Голуби моментально встрепенулись, словно не было страшного нетопыря с большими зубами, заворковали и принялись чистить перья.
Теонард присел на секунду, оперевшись спиной на глыбу, чтобы перевести дух. За многие века волны и ветер превратили края плато в отвесные утесы. Но кое-где остались трещины, по которым удобно спускаться к воде. Жестокие шторма нанесли валунов на берег. А некоторые сами отвалились от скал, образовав удобный подход к воде.
Камни успели нагреться на солнце, приятное тепло заставило Теонарда прикрыть глаза. Несколько мгновений он сидел неподвижно, переваривая очередное приключение. Его спутники – не самая радужная компания. Ворг – полузверь, но вроде толковый. При должной сноровке его можно уболтать. А вот эльфийка хуже язвы и больно умная.
Когда солнце напекло щеку так, что терпеть стало невозможно, человек открыл глаза и огляделся. Это следовало сделать сразу, как спустился по расщелине, но холод выдавил остатки осторожности. Он посмотрел на грязные пальцы и скривился.
Морская поверхность все еще серебрилась в утренних лучах. Вода спокойная, только небольшая рябь от ветра. Гладь синяя до самого горизонта и лишь там превращается в черную полоску. Водная масса давит мощью и объемом, словно глубина начинается едва ли не сразу. Желание окунуться моментально исчезло, когда на поверхности мелькнул шипастый плавник.