— А ты, случайно, не спрашивал…
— Про Рейнолдса? Он и есть Реймонд — под описание подходит. Заглядывал в бар с парой друзей, скорее всего с Голландцем и Бенни.
— Бенни?
— Мелкого, Бассет сказал, зовут Бенни Россо. А фамилия Голландца — Рейган, как ни странно. Никто из них не показывался в «Милан-тауэрс» уже неделю, когда Уолли был еще жив.
— Это должно что-то значить.
— Вероятно. Надо будет как-нибудь их спросить. — Дядя зевнул. — Ну что, пошли?
— Подожди минутку, я зайду кой-куда.
— Давай.
Когда я вернулся, Эм спал. Девять десятых нашей работы проделал он, не пора ли и мне мозги приложить? Тем более я выспался, а он нет. Я вдохнул, выдохнул, сказал себе «пропадать, так с музыкой», выключил свет и отправился в «Милан-тауэрс».
По дороге я смекнул, что не совсем представляю свои дальнейшие действия. Вечер был еще ранний, и я зашел поесть. Идей у меня от этого не прибавилось.
На углу «Милан-тауэрс» располагался коктейль-бар, через который можно было пройти в холл здания. Шикарное место, пиво здесь как-то глупо заказывать. Я заломил шляпу немного назад и сказал бармену:
— Ржаной. — Джордж Рафт в «Стеклянном ключе», где он играл Неда Бомонта, всегда ржаной виски заказывал.
Бармен ловко налил в стаканчик виски «Олд оверхолт».
— Запить что-нибудь?
— Просто воду.
Я выложил доллар, получил тридцать пять центов сдачи, решил, что можно не торопиться, и стал разглядывать бар в зеркале над стойкой. Зачем в барах зеркала? Когда человек надирается, ему не очень хочется свою физиономию видеть, особенно если он пытается уйти от себя самого.
В холле за дверью висели часы — в зеркальном отражении я не сразу понял, что они показывают четверть десятого. Я решил, что в половине десятого непременно что-нибудь сделаю, не важно, что. Для начала выйду в холл и позвоню наверх. Допустим… А что я скажу? Зря я не разбудил дядю Эма или не подождал, когда он проснется. Сам я могу свалять дурака, как тогда с Рейнхартом.
В дальнем углу бара сидел человек, похожий на успешного бизнесмена, а может, на гангстера? И вон тот итальянец в кабинке — поди разбери, коммивояжер он или бандит. А вдруг, это и есть Бенни Россо? Спросить — значит, выдать себя, да и отвечать он мне не обязан.
Вкус у ржаного виски был противный. Я прикончил его одним глотком, чтобы не морочиться больше, и поскорее запил водой, опасаясь испачкать этот шикарный бар. Хоть бы никто не заметил моего водохлебства.
Часы в зеркале показывали три тридцать одну — по-настоящему, значит, девять двадцать девять.
Бармен снова подошел ко мне, и я покачал головой. Интересно, видел ли он, как я давился выпивкой? Я честно просидел еще минуту и направился к холлу. Мне казалось, будто рубашка у меня выбилась из брюк, и посетители это видят. Ляпну сейчас в телефон что-нибудь несуразное и только испорчу все.