— Константин я. Князь рязанский. Еще вопрошать будешь?
— А меня к себе возьмете на службу? Я много чего умею, правда. Я же оружейный изобретатель.
Константин вновь ощутил легкий тычок Вячеслава.
— Никак целый десант из двадцатого века выбросился? — удивленно шепнул тот.
— Ничего уже не понимаю, — недоуменно и тоже шепотом отозвался Костя и махнул рукой. — Ладно. Быть по сему. Может, и впрямь сгодишься. После поговорим. Дайте ему ложку, миску да на руки слейте, пусть хоть умоется, а то как поросенок.
Доброгнева, жалостливо глядевшая на мальчишку, услышав княжеское решение, довольно заулыбалась и, с силой помешав здоровущей ложкой в котле, заявила весело:
— А у нас и уха[44] уже подошла. В самый раз малец поспел. — И подмигнула ему ободряюще.
Тот благодарно улыбнулся ей и пошел умываться под неусыпным присмотром Епифана.
Константин и в дальнейшем постарался не касаться щекотливых тем, решив расспросить изобретателя обо всем подробнее в более спокойной обстановке, чтобы без посторонних ушей.
Нетерпение разбирало, и можно было бы заняться этим после трапезы, когда небольшой караван тронулся дальше по лесной извилистой дорожке, тем более что Минька, сидевший в княжеском возке подле Вячеслава, сам несколько раз порывался заговорить.
Однако тут мешали дружинники, очевидно не до конца избавившиеся от подозрений в том, что мальчишка связан с лесными разбойниками, и бдительно скакавшие рядом, прикрывая своего князя сразу с двух сторон.
Поэтому как ни хотелось, но Константин всякий раз останавливал пацана, не давая ему ляпнуть лишнего, а немного погодя мальчишка и сам стал потихоньку клевать носом, что было вполне естественно после сытного обеда, да еще и с голодухи.
Наконец он основательно задремал и чуть не вывалился из повозки на одном из ухабов, если бы его не придержал Вячеслав, который от избытка чувств все время оглядывался, весело улыбаясь и подмигивая Константину.
В конце концов угомонились оба.
Минька спал, привалившись головой к Славкиному боку, а тот, увидев наконец предостерегающий жест Константина, перестал оглядываться и подмигивать. Более того, он теперь даже почти не шевелился, опасаясь потревожить сладко спящего мальчишку.
Так мерно и не спеша они и ехали еще несколько часов, пока вдали не показались купола и кресты старенькой деревянной церквушки, а затем и весь небольшой уютный град Ожск со своим маленьким детинцем[45] и прилепленным к нему немноголюдным посадом[46].
Пока доехали, пока Константина извлекли из возка и со всевозможным бережением доставили в светлицу, уже начало темнеть.