— Ну не печалься, — поднялся со своего стольца князь и, окинув лукавым взглядом сумрачных бояр, провозгласил: — Ныне обещался я свому слуге верному восполнить утрату, а княжье слово верное.
Завид встрепенулся, да и остальные бояре, включая Онуфрия, насторожились — как бы милость княжья мимо не прошла, золотым дождем на одного Завида излившись.
— И вот тебе мое слово, Завид. Решил я, гривны твои взяв левой дланью, правой еще больше тебя наделить. Кто, как не ты, еще вместе с батюшкой моим в походы хаживал? — рискнул предположить Константин.
Судя по возрасту Завида, такое вполне могло иметь место.
— Известно, я, — подтвердил тот, светлея лицом.
— Кто живота не щадил за князя своего на сечи лютой?
— Бывало и такое, — подбоченился Завид.
— Тут подарок богатый нужен. — Князь ненадолго задумался и бесшабашно махнул рукой. — А-а, знай мою доброту. Всю скотницу княжью тебе ныне…
Он не успел договорить. Прямо на глазах стремительно багровея лицом, боярин всхрапнул и рухнул, угодив бородой в стоящее перед ним блюдо с заливной рыбой.
Поднялась суматоха. Все разом повскакивали с мест и кинулись к Завиду.
Кое-как слуги отволокли грузного боярина во двор, на свежий воздух, куда высыпали и переполошенные гости.
— С радости это у него, — перешептывались бояре. — Ишь, дураку счастье привалило, а он, вместо того чтоб в ноги князю кинуться, мешком свалился.
— Да с какой радости, — перебил их Житобуд. Живот страшно мешал ему, но он, невзирая на все неудобства, старательно прислушивался к нечленораздельному бульканью Завида и, разогнувшись, сокрушенно заявил Константину: — Не берет он, княже, подарок твой. Говорит, недостоин, дескать, такой милости.
Услыхав такие кощунственные слова, Завид, хоть и находился в полубессознательном состоянии, однако напрягся, из последних сил приподнялся на руках и хрипло, с тоской в голосе выдохнул:
— Княже… не…
Он хотел сказать: «Не верь подлому Житобуду», но силы кончились, и он вновь откинулся навзничь, на этот раз полностью отключившись от всего происходящего.
Боярин Житобуд, оторопевший и никак не ожидавший такой прыти от полумертвого Завида, облегченно перевел дух и огорченно развел руками.
— А я что говорил, княже? Не захотел Завид дара твоего принять. Ну да ты не печалуйся. Али у тебя и без него слуг верных нет?! Меня, к примеру, взять — я и с батюшкой твоим на сечу ходил, а один раз, — вдохновенно врал он, на ходу изощряясь в выдумке, — от верной смерти князя Володимера Глебовича спас, щитом его закрыв. Чуть вороги мне руку вместе с щитом не срубили, однако ж удержал, оборонил родителя твоего, царствие ему небесное. По сию пору к непогоде плечо ноет — память осталась с того боя.