Задача для землекопов была еще изрядно облегчена и тем, что река в месте, где воздвигался город, делала большущий изгиб вокруг холма, и ров предстояло вырыть лишь на половине той окружности, на которой возводили стены. Да и работали они сноровисто, с душой, предпочитая лечь затемно, а встать еще до света. Причина тому была весомой — повеление Константина гласило, что уже на следующий день после окончания работ, как только все будет исполнено, рать разойдется по домам убирать урожай.
Впрочем, стены возводили тоже быстро — дело-то привычное. А чтобы процесс шел с максимальной быстротой, Константин задействовал даже своих дружинников, которые помогали возить бревна из леса. Все равно они — не рать, урожай им убирать не надо, так что все сотни по распоряжению Константина должны были остаться на охране работников аж до самой зимы, а каждому десятому — согласно брошенному жребию — предстояло провести здесь всю зиму, обустраиваясь и налаживая новый быт.
— Пошли, что ли, контролировать, — кивнул Вячеслав Миньке, но тот отмахнулся:
— Я нынче герой, так что иди один, а я на солнышке погреюсь.
— Не погреешься, — злорадно произнес воевода. — Вон как птицы низко летать стали. Верная примета — к дождю.
— Ты где птиц-то увидел? — удивился Минька.
— А вон. — И зоркий воевода ткнул пальцем в какую-то большую белую птицу, с истошным карканьем кружившую буквально в двух-трех метрах над водой, неподалеку от противоположного берега.
Что-то шевельнулось в сердце князя, что-то попыталось всплыть из глубин памяти, но не смогло.
— Да это же белая ворона! — ахнул Минька. — Я за всю жизнь ни разу их не встречал. Смотрите, она ж к нам летит! — восторженно закричал он совсем по-детски.
Ворона действительно летела прямо на них и всего в метре от людей резко повернула вправо.
— Вот это да! — прыгнул за ней следом Минька, пытаясь поймать птицу и едва не сбив князя. — Вот это…
Он не договорил, как-то странно осекшись на полуслове и медленно поворачиваясь к остальным. Вид у него был удивленный и даже чуточку растерянный, а из плеча торчала стрела. Он наклонил голову набок, будто прислушиваясь к своим ощущениям, сказал жалобно:
— Больно, — и рухнул навзничь.
Все кинулись к нему, бестолково суетясь и мешая друг другу, пока за дело не взялся отец Николай. Бесцеремонно отогнав остальных — все равно проку нет, — он первым делом осторожно взялся за стрелу…
— Убью! — во всю глотку орал воевода, бессильно наблюдая, как из-за деревьев, росших на противоположном берегу, выезжают, пуская коней в галоп, с десяток всадников. — Да что же это?! — чуть не плакал он. — Средь бела дня! Ведь средь бела дня!..