— Как мыслишь, дотянем? — чуть ли не через каждые десять минут спрашивал Славка.
Губы его дрожали, а сам он был весь белый как полотно.
— Должны, — всякий раз терпеливо отвечал Константин. — Лишь бы Доброгнева была на месте.
До Рязани оставалось плыть еще верст двадцать, когда Константин ощутил странное беспокойство. Некоторое время он не мог осознать, в чем дело и что именно его так встревожило. Затем понял — это был запах дыма.
Костров поблизости никто вроде бы не разводил, да и не пахнут они так. Их дым всегда имел приятный аромат тепла, уюта, чего-то жилого и домашнего. Константину ли, как старому, еще по прошлой жизни, любителю походов, не знать, как пахнет костер. А в этом запахе не было мира и доброты. Скорее в нем присутствовала тревога и беда, горе и разорение. Так несет от больших пожарищ, едко отдающих запахом горелой человеческой плоти.
Заиграли желваки на скулах Юрко. Охотник казался невозмутимым, как и прежде, и только побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в весла, выдавали его внутреннее напряжение. Забеспокоились и отец Николай с Вячеславом, суетливо закрутили головами по сторонам гребцы, не понимая, что происходит.
Последние минуты перед поворотом растянулись для путников чуть ли не в вечность. Константина вообще почти трясло. Он так и стоял на носу лодки, продолжая напряженно всматриваться туда, где сейчас, вот-вот, должны выплыть навстречу им высокие купола трех каменных рязанских храмов: Бориса и Глеба, служившего усыпальницей для княжеской фамилии, а также Успенский и Спасский.
И вот наконец показались купола с крестами, и взору плывущих открылась сама Рязань, лежащая… в руинах.
Глава 24
Месть Гремислава и Сергий из Ивановки
У времени всегда есть обстоятельства
И связная логическая нить,
Чтоб можно было низкое предательство
Высокими словами объяснить.
Игорь Губерман
У города не было ни стен, ни башен, ни ворот. Вместо них — только головешки и обугленные бревна. Из-за этого вся Рязань казалась беззащитной и даже какой-то… осиротевшей.
Впрочем, ныне эти два слова — вся Рязань — относились разве что к трем высившимся в самой середине большой кучи золы, пепла и дымящихся углей храмам, которые только потому и уцелели, что были выстроены из камня. Пострадали лишь их стены. Некогда выложенные белым известняком, сейчас они выглядели скорее пепельно-серыми, а кое-где и вовсе преобладали черные оттенки.
Все разом вскочили со своих мест и во все глаза смотрели на огромное пепелище, образовавшееся на месте бывшей столицы Рязанского княжества. Смотрели долго и скорбно, пока наконец траурную тишину не прервал хриплый княжеский голос: