— Главных нет, — хладнокровно пояснил Ратьша. — Вот и князь подтвердит, что я не брешу. В бой ходил — спины ворогу николи не показывал, дружины вел — победы Перун дарил. И не раб я вовсе, а вольный человек.
— Одумайся, червь земной! — взвизгнул священник.
— Видал? — обескураженно развел руками Ратьша, обращаясь к Константину.
Вообще-то, судя по всему, воеводе и впрямь стало значительно лучше. Настой не подвел. Остатки сил, которые до того таились в укромных уголках его тела, вдруг разом высвободились, и старик даже смог самостоятельно приподняться и усесться на своей постели, властным жестом отвергнув помощь своих соратников, кинувшихся к нему.
— Хошь перед смертью первый раз за последний месяцок, а сам сел, — гордясь своим маленьким достижением, пояснил воевода Константину и, повернувшись к священнику, с вызовом заметил ему: — Брешешь, поп! По себе не равняй! Я не червь, но воин земли рязанской.
— Ты прах греховный! Ты хуже раба!
— Сказано тебе — по себе всех не суди! — прогремел глас воеводы.
Старые ратники, раскрыв рот, завороженно уставились на него. Наверное, именно так созывал Ратьша их на битву, увлекая за собой. Недаром они расправили плечи, и в их усталых выцветших глазах вновь загорелся боевой огонек.
— Ты, может, и впрямь раб, а я так рабом себя не числю, ибо внук Сварога, Перуна и Даждьбога. Да и князь мой, ведаю, из их потомков.
Отец Варфоломей, опешив, вопросительно уставился на Константина, молчаливо требуя его поддержки и опровержения сказанного Ратьшей. Князь несколько виновато улыбнулся разъяренному священнику, красноречиво давая понять, что у него конечно же на груди имеется крест, но все равно он ничего отрицать не собирается. И вообще, не стоит мешать умирающему. Пусть что хочет, то и говорит — разве в этом дело?
Однако не тут-то было. Ощущение, что он остался один на один аж с четырьмя язычниками сразу, не иначе как еще сильнее вдохновило отца Варфоломея, и он с новой силой завопил:
— Гореть тебе в геенне огненной! Жарить тебя будут черти на сковородке раскаленной, топить в смоле кипящей, стонать тебе от боли и вечных мук в преисподней, — злорадно предрек он.
— Ну и зверь же твой бог, — осуждающе мотнул головой Ратьша. — Нам, русичам, такой и даром не нужен. А что до чертей, — он задорно подмигнул своим верным рубакам, а заодно и князю, — так енто мы ишшо поглядим, кто из нас осилит. Как бы я кого из них заместо себя на ту сковороду голым задом не усадил — чай, меч-то со мной будет. А теперь иди, поп, прочь — скучно мне от твоих глупых речей. Уйди и не смерди здесь своим ладаном, ибо крест я хоть и нашивал, но в битвах и сечах куда боле доверял Перуну, нежели Христу. — И он властно распорядился, отдав команду старым соратникам: — Ну-ка, выведите его, покамест я вовсе не осерчал.