«Неужели? — Найл продолжал хмуриться. — Может быть. Но я что-то не припомню… Какая кошмарная трагедия!»
«Да уж, такое случается редко».
«О чем вы? — вмешалась Пладж. — Что случилось?» Она не успокаивалась, пока ей не сообщили все подробности. После этого разговор вернулся к вопросу об авгурах и пифиях. Найл пространно рассуждал о разложении и вырождении застойного общества. Кудеяр смотрел в пространство над озером, чуть повернувшись на стуле.
Роджер Бизли увещевал Найла: «Джейкоб, вы мудрствуете лукаво! Для того, чтобы что-то изменить, нужно хотя бы знать, чего вы хотите добиться».
«Если существование проблемы будет общепризнано, мы чего-нибудь добьемся!»
«Проблемы? В чем заключается проблема?»
«Проблема заключается во всей нашей жизни! Человечество победило последнего врага, мы узнали секрет вечной жизни. Каждый должен получить право на вечную жизнь!»
«Ха-ха! — Бизли развеселился. — Под личиной сострадания вы предлагаете самое жестокое вмешательство. Вы хотите, чтобы Кларджес был населен одними амарантами, а те будут плодиться и размножаться. И после этого хоть потоп — спасайся, кто может!»
«Такое положение вещей представляется неизбежным, — задумчиво сказал Кудеяр. — Предел перенаселен, мы пытаемся расширить его границы. Кочевники объявили нам джихад — мы отбиваемся, лишаем их жизни. Тем временем численность населения растет. Мы орошаем пустыни, осушаем болота, строим плотины, чтобы отгородиться от моря, рубим таежный лес — и при этом постоянно воюем с варварами-террористами».
«Империя! — пробормотал Роджер Бизли. — Сооружение из человеческих костей, сцементированных кровью и устланное ковром из погибших душ».
«И чем все это кончится? — вопросил Кудеяр. — Предел охватит весь мир. Спустя еще одно столетие бессмертные люди будут толпиться плечом к плечу на каждом клочке земли, способном их поддерживать, а миллионы других будут искать спасения в плавучих городах».
Джейкоб Найл вздохнул: «Именно это я называю стагнацией. Мы признаём существование проблемы, мы болтаем, предлагая неосуществимые или неэффективные решения, после чего в отчаянии разводим руками и продолжаем жить как прежде, утешаясь тем, что, по меньшей мере, мы не молчим и не отворачиваемся от судьбы». В голосе Найла появилась язвительная нотка: «Уж лучше развлекаться в Карневале — это здоровее».
Наступило молчание.
«Наверное, я стану извращенкой», — сообщила Пладж.
«Извращенцы не менее популярны, чем авгуры», — заметил Кудеяр.
«Если бы у меня была власть, — сказал Джейкоб Найл, — я не пытался бы приспособить будущее к своей идеологии. Каждый должен почувствовать необходимость перемен, это побуждение должно охватить массы и стать непреодолимым, мы должны подчиниться самопроизвольному порыву».