К ней пришли композитор Рори Макклахерн, реставратор древних музыкальных инструментов Малон Керманец, а также напоминавшая бледного призрака рыжая девушка из сословия гларков, представившаяся только как «Фамфинелла». Через некоторое время прибыли и другие посетители, в том числе канцлер Клод Аймиш и его секретарь, замкнутый темнолицый молодой человек по имени Рольф Эйвершем.
Амаранта Джасинты подала приятный ужин. Завязалась веселая беседа о пустяках. «Почему бы так не могло быть всегда?» — спрашивал себя Кудеяр. Подняв голову, он встретился глазами с Джасинтой. Его настроение улучшилось; он выпил больше вина, чем, пожалуй, следовало бы, и принял живое участие в разговоре.
После ужина Рори Макклахерн демонстрировал свое новое сочинение: семичастную сюиту, вдохновленную сказочными легендами седой старины. Сюита еще никогда не исполнялась публично — на диске, вставленном композитором в воспроизводящее партитуру устройство, все еще сохранились черновые поправки, внесенные в оркестровку. Когда сонофон шипел и дребезжал в этих местах, Макклахерн нервно смеялся: «Мусор и отпечатки пальцев! Эти инструменты не предусмотрены автором».
Музыка скоро наскучила канцлеру Аймишу. Пристроившись с Кудеяром поодаль от остальных, он заметил — тихо, чтобы не мешать другим: «Мы где-то недавно встречались, но я не припомню, где именно».
Кудеяр напомнил ему об обстоятельствах их знакомства.
«Да-да, конечно! — сказал Аймиш. — Прошу меня извинить, мне трудно запоминать всех, с кем мне приходится встречаться: слишком много лиц, слишком много имен».
«Понятное дело, — отозвался Кудеяр. — Вы занимаете достопримечательную должность».
Канцлер рассмеялся: «Я закладываю краеугольные камни, поздравляю новых амарантов, читаю обращения в Пританеоне». Он презрительно махнул рукой: «Все это никому не интересно. Тем не менее, круг моих полномочий, в их полном объеме — если бы я решил ими воспользоваться — в самом деле впечатляет».
Кудеяр вежливо согласился, хотя прекрасно знал, что уже через сутки после того, как канцлер осмелился бы воспользоваться даже самой незначительной из своих прерогатив, Пританеон единогласно подверг бы его импичменту. Должность канцлера была анахронизмом — не более чем символом исполнительной власти, унаследованным с тех времен, когда чрезвычайные ситуации возникали практически ежедневно.
«Внимательное прочтение положений Великой Хартии показывает, что канцлер должен выполнять функции верховного трибуна, защитника интересов населения в высшей инстанции. Мои полномочия — и, по существу, мой долг — заключаются в том, чтобы инспектировать государственное имущество и общественные учреждения. Я могу созывать внеочередные заседания Пританеона и временно распускать законодательное собрание. Кроме того, я — главнокомандующий Коллегии Палачей, — Аймиш язвительно усмехнулся. — При всем при том моя должность отличается одним крупным недостатком. Она не обеспечивает никакого подъема». Нахмурившись, канцлер взглянул на приехавшего вместе с ним темнокожего сутулого молодого человека: «А этот нахальный подонок делает мое положение еще более тягостным. Он бесконечно меня раздражает!»