Бэла вздохнула. Она даже завидовала своим сотрудницам, теперь уже подчиненным, которые не отличались яркой внешностью, зато блистали умом. А еще порадовалась в который раз, что старого начальника их центра сместили, потому как очень неприятно было вспоминать о его домогательствах. Ничего, Бэла стиснула зубы, отгоняя прочь неприятные мысли, ради дочери она преодолеет все сложности, у Лии будет чудесное будущее, никому даже в голову не придет дразнить ее, тем более если у девочки появится такой отец, как Истор. Бэла решительно заправила за ухо выбившуюся прядь и поняла, что больше не станет колебаться относительно предложения Иста.
Для живых каждый день – это отрезок долгого пути, наполненный событиями, спешкой, суматохой, делами. Дни бегут один за другим, внося в жизнь бесконечные поправки, коррективы, перемены. Мы живем, дышим, строим планы, достигаем целей. Каждый миг драгоценен, потому что никогда не повторится, и мы спешим, спешим жить.
Тем, кто покинул земной круг, нет смысла торопиться, для них открыта вечность, для них закончились суета и спешка, впереди их не ждет никаких изменений, позади не осталось того, о чем можно пожалеть, ведь чувства больше не имеют значения, не терзают сердце. Для мертвых наступает совсем иная жизнь, и ее миг измеряется веками.
А что, если чувства оказались сильнее смерти, что, если последний вдох не оборвался, но застыл морозным паром и заледенел на неопределенный отрезок времени, а тело замерзло в тисках чистого холода, не живя, но и не успев умереть? Если ледяная скульптура, не являющаяся более человеком, не стала и частью холодного великолепия пещер?
Неожиданно у пронизывающей каждый кристаллик льда первобытной энергии появился сосуд, который можно было наполнить, стягивая и заживляя разорванные связки замершего в неизменности тела, тела, для которого, кроме бесконечной ноющей боли и последнего терзающего воспоминания, не осталось ощущений. Миг растянулся на целую вечность, а дни и годы сливались в бесконечный калейдоскоп.
Время шло, мир менялся, а здесь все оставалось неизменным до того мига, когда затянулась последняя связка и восстановленная магическая сила вдруг сформировала тот нерушимый круг, в котором для магов и скрывается источник жизни. Эта сила согревала тонкое и хрупкое стекло драгоценной ампулы, и та, не выдержав потока горячей энергии, откликнулась на зов жизни и вдруг лопнула. Последний вдох ожил на губах, а чудодейственный раствор уже проник в поры, и застывшее сердце вдруг сделало первый толчок.
Больно, нестерпимо больно возрождаться к жизни, если ты был мертв. Почти невозможно преодолеть себя, чтобы сделать первое движение, заставить подчиняться тело, которое наполовину состоит изо льда, а сам ты уже и не ощущаешь себя человеком. Однако, сколько бы ни прошло времени, застывшее в тебе воспоминание не претерпело изменений, ведь память оказалась более живучей, чем слабая физическая оболочка.