После расставания с Йоханом в Швеции Лон пережила нервный срыв. С тех пор она постоянно принимала какие-либо психотропные препараты – порой их было слишком много, а временами – совсем мало. Она часто меняла дозировку по своему усмотрению, в зависимости от настроения, а не потребности организма. В последние девять месяцев британская система здравоохранения не снабжала Лон медикаментами из-за ее беременности. У нее не было лекарств, чтобы унять боль, состояние тревожности и глубокое отчаяние, которые ее преследовали, – ничего, чтобы успокоить демонов и заглушить голоса, не отпускавшие ее ни днем, ни ночью. Ее реакции были соответствующими.
Порой после долгих бессонных ночей Лон бродила вдоль домов моих соседей и бросала еду в щели их почтовых ящиков или стучалась в двери, чтобы заглянуть к ним. Она позвонила в «Скорую», чтобы ее забрали в Харплендс. Она осталась там на ночь, но врачи не могли ей помочь. К полудню следующего дня ее уже отпустили.
16 мая
В клинике Нортон произошла встреча Вики и Джеки из социальной службы. После этого они пришли к нам домой, чтобы поговорить с Лон о ее малышке – ее появления ждали со дня на день – и узнать, как Лон хочет назвать ребенка. Она предпочла молчать. Она не доверяла им и не хотела помогать. Пока они не дали ей ни единого повода доверять им.
18 мая
Ее чемодан собран и стоит у двери, заполненный всеми ее драгоценными воспоминаниями, которые составят ей компанию, когда она отправится в больницу.
19 мая
Было два часа ночи, когда у Лон отошли воды. Начались схватки, и я позвонил в «Скорую». Ее быстро увезли в больницу. Впереди ее ждет новая жизнь и малышка, прежняя жизнь останется позади.
Прошло утро, день, потом вечер. К половине десятого вечера схватки у Лон прекратились, и она стала выдергивать внутривенные иглы. Медсестра-акушерка не давала ей шевельнуться. Врач пытался найти точку, чтобы ввести иглу в позвоночник. Он совершил одну, две, три попытки, потом у Лон сработал инстинкт. Она сказала: «Нет, это тупик», – и попыталась вырвать иглу капельницы из руки. Больничный персонал был ею недоволен, поскольку она сначала согласилась на кесарево сечение и они уже подготовили операционную. Схватки длились больше девятнадцати часов. Как и все остальное в жизни Лон, роды оказались для нее труднее, чем для большинства женщин.
20 мая
Лон не захотела меня видеть, но я все равно приехал навестить ее; она отказалась впустить меня. Прошло уже десять часов, капельница наполнила ее вены лекарствами, которые должны способствовать родам, но они не действовали. Врачи остановили схватки. Прошло воскресенье, была подготовлена бригада врачей для проведения кесарева сечения завтра, в понедельник. Теперь жизнь ребенка находилась под угрозой, и Лон не оставили выбора.