– Пой!
– Что петь?
– Боже мой, мальчик, пой хоть что-нибудь! – Гармошка фальшиво изобразила «Вниз по реке».
– Папа! – Вилли едва двигался и мотал головой от свинцовой усталости во всем теле. – Папа! Глупо же!
– Точно! Куда уж глупей! Нам только этого и надо, дурачина-простофиля! И гармошка дурацкая. И мотивчик тоже, я тебе скажу.
Отец выкрикивал и подскакивал, как танцующий журавль. Нет, этого пока мало. Но, кажется, он уже переломил настрой.
– Давай, Вилли! Чем громче, тем смешнее. Ишь чего захотели – слезы лакать! Не вздумай дать им ухватиться за твой плач, они из него себе улыбок нашьют. Будь я проклят, если смерти удастся пощеголять в моей печали! Ну же, Вилли, оставь их голодными. Отпусти на волю свои руки-ноги. Дуй!
Он схватил Вилли за хохол на макушке и дернул.
– Ничего… смешного…
– Наоборот. Все смешно. Ты только на себя погляди! А я? – Чарльз Хеллоуэй корчил жуткие рожи, таращил глаза, тянул себя за уши, скакал, как влюбленный шимпанзе, из вальса срывался в чечетку, выл на луну и тормошил, тормошил Вилли.
– А смешнее смерти вообще ничего нет, разрази ее гром! Видали мы ее в белых тапочках. А ну, давай «Вниз по реке». Как там? «Трам-пам, далеко!» Ну, Вилли, и голосок у тебя! Прямо отощавшее девчоночье сопрано. Жаворонок накрылся медным тазом и чирикает. Давай скачи!
Вилли хихикнул, прошелся петушком, присел пару раз. К щекам прилила кровь. В горле что-то дергалось, как будто лимонов наелся. Он уже ощущал, как грудь распирает предчувствие смеха.
Отец извлек из гармошки какое-то подобие мотива.
– «Там, где все старики…» – затянул Вилли.
– «Остаются навсегда…» – подхватил отец. Шарк, стук, прыг, скок.
Ну и где Джим? Да не до него сейчас. Забыли. Отец пощекотал Вилли под ребрами.
– «Там девицы молодые…»
– «Будут петь «ду-да-да»!» – грянул Вилли. – «Ду-дада», – поймал он мотив.
В горле щекотало. В груди надувался шар.
– «А проселочек у речки…»
– «Миль пяти в длину всего!» – Мужчина с мальчиком изобразили менуэт.
Это случилось на следующем танцевальном коленце. Шар внутри у Вилли стремительно разрастался. Вот он уже выпирает из горла, вот раздвинул губы в улыбке.
– Ты чего это? – Отец лязгнул зубами. Вилли фыркнул.
– Кажись, не в той тональности спел, – сконфуженно произнес отец.
Шар в груди Вилли взорвался. Он захохотал.
– Папа!
Он подпрыгнул. Схватил отца за руку и забегал по кругу, крякая и кудахча. Ладони били по коленям, пыль летела столбом.
– «Сюзанна!»
– «Ты не плачь обо мне!»
– «Я пришел из Алабамы…»
– «И банджо мое…»
– «При мне!» – хором выкрикнули они. Гармошка хрюкнула и выдала истошный фальшивый визг.