— Будьте уверены, что бумаги попадут ему в собственные руки, — напутствовал меня Бернс. — Он наш добрый друг — по крайней мере до сего дня, — но я не доверяю его племяннику, Гюль Шаху. Тот в былые дни слишком тесно был связан с Акбар-Ханом. Если у нас возникнут неприятности со стороны гильзаев, то это из-за Гюля, так что не сводите с него глаз. И я уже не говорю о необходимости быть осторожным с Афзулом — старик весьма крут, когда в своем уме, а это по большей части. В своем мирке он властелин жизни и смерти любого человека, включая вас. Не то чтобы ему доставит удовольствие причинить вам вред, но старайтесь не попадаться Афзулу на глаза в плохую минуту.
У меня стала зреть мысль: а не заболеть ли мне чем-нибудь буквально в ближайшую пару часов? Разлитие желчи, скажем, или что-то инфекционное? Но тут Коттон подвел черту.
— Если видишь препятствие, — говорит он, — скачи прямо на него.
К этому отеческому совету генерал и Бернс присовокупили пару слов про то, как я должен вести себя в случае, если со мной станут обсуждать вопрос о субсидиях. Они наказывали мне любой ценой поддерживать в афганцах уверенность (при этом никто не подумал, кто будет поддерживать уверенность во мне) и попрощались со мной. Бернс при этом заявил, что возлагает на меня большие надежды — ощущение, которое я вовсе не ютов был с ним разделить.
Но делать было нечего, и следующий рассвет застал меня по дороге на восток. По бокам от меня ехали Икбал и проводник из афганцев, а в качестве эскорта ко мне были прикомандированы пять солдат из Шестнадцатого уланского. Такая охрана была явно недостаточной для защиты, (разве в случае нападения бродячих разбойников), — а афганцы не испытывали в таковых недостатка, но придала мне хоть немного уверенности. И вот, вдыхая прохладный утренний воздух, и надеясь, что все закончится хорошо и этот эпизод станет еще одним маленьким кирпичиком в карьере лейтенанта Флэшмена, я чувствовал себя довольно бодро.
Командовавшего уланами сержанта звали Хадсон, и он уже зарекомендовал себя как способный и надежный человек. Перед выездом сержант посоветовал мне оставить в лагере свою саблю — эти армейские клинки неважное оружие, неудобное в хвате[44] — а вместо нее взять персидский скимитар,[45] какой используют многие афганцы. Оружие легкое, прочное и чертовски острое. Он очень ответственно относился к экипировке и к таким вещам, как обеспечение рационами людей и лошадей. Хадсон был из тех спокойных, крепко скроенных парней, которые четко знают, что делают, и было приятно чувствовать его и Икбала рядом с собой.