— Переночуем где-нибудь под кедрой — нам не привыкать, завтра доберемся.
Да… Без опыта тут можно и неделю бродить, и вообще угодить в этом зеленом океане совсем в другой водораздел. Особенно в непогоду, когда не сориентируешься по солнцу. Таких случаев, в том числе и с трагическим исходом, немало. Но это, видно, бывалые ребята.
— Ну как — удача? — самый животрепещущий вопрос для солидности задается не сразу…
— Да так… в прошлом году лучше было… Но десятка три с малышами взяли…
Черт возьми! Три десятка! Правда, они пробыли около двух недель, да еще под знаменитой Круглой сопкой, но все же… А мы? Неужели так и не добьемся успеха?
Передохнули и распрощались. Они нырнули в зелень в одну сторону, мы — в другую. Снова рассыпались в цепь.
Справа сквозь кусты вижу серую куртку Петра Афанасьевича. Он двигается не торопясь, смотрит под ноги и вокруг. Сколько раз за эти дни сердце замирало при виде красной головки! Но каждый раз это оказывались осеменившиеся головки пиона, и мы сбивали их палками за обман.
Четвертые сутки неотступно бьется мысль: «Найти, увидеть бы этот сказочный, легендарный огонек». Это уже как тик, как приближающаяся нервная болезнь.
Мы забираем немного влево, и вдруг еще левее, шагах в пяти-шести, глянул на меня из-за куста какой-то яркий глазок и спрятался тут же, ибо я успел сделать по инерции еще шаг. В два прыжка около куста. Заглядываю — смотрит! Опускаюсь к нему ниже, ниже, смотрю и глазам не верю — ОН! Конечно, это он глядит на меня из пышных зарослей невидимыми, таинственными, древними глазами. Листики — те, что я помню с детства, красные семена-ягодки. Кричать? Или нет, может быть, мне мерещится, я так долго и напряженно ждал этого… Нет, он — кричать…
Сдавленным, совсем чужим голосом я просипел: «Панцуй!» И сразу через кусты кинулся ко мне Петр Афанасьевич. Присел перед ним, осмотрел внимательно, потом поднялся и подал руку:
— Четырехсучковый. Поздравляю. Для начала неплохо!
А я не могу прийти в себя от восторга!
Подбежал Сашка. Петр Афанасьевич стал осторожно подкапывать корень, а мы с Сашей — искать вокруг. Может быть, есть семья? Но больше ничего не обнаружили.
В старину женьшень выкапывали оленьим рогом, в полнолунье. Теперь его копают всяко: и деревянным колышком, и охотничьим ножом, не прикасаясь к корню, конечно, и просто руками. Важно выкопать так, чтобы не повредить длинные и тонкие корешки-мочки. Петр Афанасьевич роет не жалея ногтей. Вот появился женьшень весь. Хорошей формы корешок, но небольшой, хотя и немолодой, судя по количеству колец на длинной шейке и темно-бежевому цвету. Но для меня сейчас суть не в величине…