— Михаил Сергеевич! Берзин срочно зовет.
— Что случилось? Что у Августа?
— Зовет вас, — Мохов уклонился от ответа. — Идемте.
В это время из кабинета показался Еремеев. В руке он держал лист бумаги с машинописным текстом.
— Читайте, люди! — крикнул Еремеев.
— Что такое? О чем?
— Каюк доллару, — Еремеев с размаху пришлепнул листок к стене.
Тут же все бросились читать и так прижали Еремеева, что он истошно взвизгнул:
— Дух выжмете, окаянные!
— Громов не выжал — жив будешь, — ответил кто-то, и многие засмеялись. — А ну, кто впереди, читай!
Мандриков быстро оделся и следом за Моховым стал выбираться из правления. Когда он был у двери, до него донеслось:
— Вот это да! Хватили!
— Правильно!
— Вот она, новая власть! Наша!
— Американцы Не пойдут на это.
— Доллар — деньга, рубль — дерьмо!
На крыльце на Мандрикова сразу же набросилась пурга. Белесая мгла ухала и выла на разные голоса, швыряла в лицо пригоршня сухого снега, засыпала глаза.
В первый момент Михаил Сергеевич шагал, держась за плечо Антона. Холод студил щеки и чуть перехватывал дыхание. Он с удовольствием ощущал, как проходила усталость. Приятно кружилась голова.
Только когда они подошли к воротам тюрьмы, Михаил Сергеевич вернулся к действительности. Зачем же его зовет Берзин?
— Пришли наконец-то, — вздохнул Антон. — Август Мартынович, наверное, ждет не дождется. Бот ведь дело-то какое.
У Мохова был озадаченный вид. Михаил Сергеевич, отряхивая снег, уже с раздражением спросил:
— Да что же произошло? Ну, говори!
Мохов развел руками:
— Уж не знаю, что и говорить. Берзин сам скажет. — Антон открыл дверь в комнату, где заседала следственная комиссия ревкома.
За небольшим столом с плюшевой бордовой скатертью, конфискованной из квартиры Громова, сидели Берзин и Тренев. Титов примостился сбоку. Закинув ногу на ногу и обхватив колени руками, он внимательно слушал. В маленькой комнате с темными стенами и единственным оконцем, забранным решеткой, было сумрачно. Желтоватый свет керосиновой лампы бессильно боролся с серой мглой, сочившейся из затепленного снегом оконца.
Перед столом сидел Струков. Мандрикова удивило, что начальник милиции улыбался. Еще больше его озадачило приветствие Струкова. Колчаковец, встал и протянул ему руку.
— Здравствуйте, товарищ Мандриков. Наконец-то…
— Сядьте! — резко приказал Берзин, и Струков, улыбнувшись, сел.
— Что это все значит? — Мандриков не скрывал своего удивления.
— Товарищ Мохов, уведите Струкова, — сказал Берзин. У членов комиссии вид был озадаченный, Тренев, подбирая за уши длинные жирные волосы, посматривал на Берзина. Титов тоже перевел взгляд на председателя следственной комиссии. Август вскочил на ноги. На впалых щеках — болезненный румянец.