— Вину загладить хочешь!
Солнце начало припекать. Артельщик долго возился и наконец разделил несколько караваев хлеба на восемьдесят порций.
Владо Камберов с удовольствием жевал хлеб, молчаливо улыбался. Он даже не заметил, как к нему подсел Георгий.
— И я люблю Ботева… «Хаджи Димитр», «Моя молитва», «На прощание», «Борьба»… знаю их наизусть. И статьи даже… И когда мне трудно или, знаешь, — все мы люди, — колебание закрадется в сердце, Ботева вспоминаю… для храбрости, для бодрости. Стихи его — не только мысль и чувство, а, как тебе сказать… они, как пища, которой время от времени питаю свою душу… А видишь, что получилось? Лучшей его песней ты нарушил дисциплину во время похода. Трудно мне было тебя прервать, когда и самому хотелось во все горло запеть. Да нельзя. Надо было соблюдать тишину. Порой даже самому твердому человеку бывает нелегко подчинять свои интересы общим интересам. Надо научиться держать себя в руках, не поддаваться чувствам… Ты должен понять меня. Если тебе когда-нибудь придется вести людей, быть ответственным за их жизнь, поймешь, что это так…
Что мог возразить Владо?
*
Поздним вечером Владо и Дончо вышли на задание в Крушево. Дончо были знакомы эти места и он шел впереди. Скоро лес кончился, и тропинка побежала по освещенной луной долине.
— Опасное место. Не нарваться бы на засаду, — прошептал Дончо.
Взяли ружья на изготовку и тихо двинулись по тропе. Но как только они вышли из тени леса, впереди блеснули огоньки и прогремели выстрелы. Они бросились на землю, и тяжелое эхо их ответных выстрелов прокатилось в тишине леса. Прозвучала автоматная очередь.
— Назад! — закричал Владо и пополз обратно к лесу. Он напряженно всматривался в ту сторону, где в темноте вспыхивали и гасли огоньки выстрелов. Оглянувшись, он увидел, что Дончо лежит неподвижно. «Убит!» — мелькнуло у него в голове, и он пополз назад.
— Дончо, Дончо! — зашептал он.
— Конец. Уходи!
Владо взвалил его на плечо и понес. Выстрелы участились.
— Брось меня, уходи! — стонал Дончо.
По щеке Владо потекла липкая кровь. Пули свистели над ним, но он, казалось не слышал их, стремясь скорее добраться до опушки леса. Войдя в лес, он положил Дончо на траву. Ощупал его окровавленную грудь. Дончо хрипел, задыхался, жадно ловя ртом воздух. Разорвав на себе рубаху, Владо стал перевязывать его. Но вот Дончо приподнял голову, из груди его вырвался странный всхлип, тело его расслабилось и замерло. Владо испугался, вскочил. Со стороны долины все еще хлопали выстрелы. Что теперь делать? Нести мертвого на базу. Зачем? Ведь там его все равно не воскресят. Но как бы то ни было — мертвого или живого, он не мог оставить его здесь. Снова взвалил его на плечо и понес. Ноги его подкашивались. Но он не останавливался. Ему казалось, что если он сядет передохнуть, то уже не встанет…