«Выставляется. Поглядим, кто первый вспотеет», — подумал Влади, глядя на крепкую мускулистую шею Митю Христова. Голова у него как бы являлась продолжением шеи — сплющенная, продолговатая, высоко подстриженная, отчего он казался еще выше ростом. По дороге они только перебросились парой слов. Митю Христов первым повесил торбу на сучок груши. Все трое принялись за работу. Под заступами поскрипывала прихваченная холодом земля.
Глаза Митю Христова поблескивали, как бусинки, под хмуро нависшими бровями.
Глянцевито отсвечивали комья земли. Влади загляделся на них, охваченный какими-то неясными мыслями, и не заметил как отстал от Митю. Нажимая ногой на заступ, Митю вонзал его в землю, пружинисто давил на рукоять, выворачивал целые глыбы. Время от времени, бросая косой взгляд на край полоски, Митю еще сильнее взмахивал заступом. Работал увлеченно. Недовольство своей жизнью наполняло его непреодолимым стремлением всюду быть первым, показать свою сноровку, выделиться среди знакомых ему людей.
Выпрямившись на меже, Митю Христов взглянул на лес, на черные проталины, но ничто вокруг не привлекло его внимания и, не дав себе передышки, он снова заработал заступом. Влади пыхтел, стараясь нагнать его.
— Припустили взапуски, ровно дети, — понимающе усмехнулся Петкан. — Я тоже такой был.
По соседству вскапывал свою бахчу Стоян Влаев, мало-помалу приближаясь к ним. Остановившись у межи он громко поздоровался:
— Добрый день!
— День добрый! — ответили ему.
— Что, Петкан, всю ее под бахчу?
Петкан вонзил заступ в землю и расправил плечи.
— Всю.
— Огоньку мне надо. Знаю, куришь. Дай, думаю, спрошу.
— Трут у меня хороший, лишь бы не отсырел.
— Завтра не забуду захватить спички. Покуда не вскопаю, не возьмусь за другое дело, — сказал Стоян. Оглядел полоску, покрытую рябью черных комьев, посмотрел на усердствующих Митю и Влади, и крикнул им: — Эй, ребята, давай передохнем малость!
Митю Христов с неохотой воткнул в землю заступ и, словно заяц, перемахнув через межу, скрылся за деревьями леса. Вскоре он вернулся с охапкой хвороста. Все, вчетвером, они направились к груше. Митю шел впереди, скрывая недовольство — чего время терять на пустые разговоры.
— У тебя земля лучше обработана, — заметил Стоян. — Рыхлая она, а мою трудно вскапывать.
— Земля неплохая. Но и от погоды многое зависит. Иной год арбузы густо лежат, будто булыжная мостовая, а бывает, обработаешь землицу, унавозишь, а ничего не уродится, — сказал Петкан.
«Чего зря болтать, коли не знаете — уродится или нет», — с раздражением подумал Митю.
Развели костер. Медленной вереницей тянулись слова беседы. Приятно было Стояну сидеть так, поглядывая то на свою полоску, то на односельчан, которые вынимали из сумок и раскладывали, захваченную из дому еду.