Дед Цоню, не допив вино, встал, положил на стол деньги и пошел к дверям.
— Придушить бы тебя, гада, да некому, — пробормотал он себе под нос уже в дверях, перекрестился и вышел.
— Пятьдесят человек я выпускаю и запираю! — злобно кричал ему вслед Митю Христов, но тот уже закрыл за собой дверь.
Митю Христов обмяк, опустился на стол, несвязно бормотал:
— Трудно мне словами сказать, а я все понимаю… Только как это людям объяснить, чтобы поняли… Я всегда за правду стоял… — он схватил себя за куртку и рванул ее, будто она его душила.
Портной молча выглядывал из-за стойки. Митю Христов снова встал на столе, хотел снова что-то сказать, но вдруг почувствовал вокруг себя пустоту и промолчал.
На дворе была уже ночь.
*
Митю Христов пришел домой.
— Мама как увидела тебя, так ей полегчало, — сказал ему брат, когда он вошел в кухню.
— Я уезжаю.
— Чего ж так скоро?
— Служба…
— Поужинай хотя бы, — сказала невестка и стала собирать на стол.
Митю Христов подумал, прикинул что-то в уме и сел за стол. Ел молча и торопливо. Встал, опираясь на костыль и ушел. Брат проводил его до ворот, уговаривая взять еды на дорогу, но Митю предпочел ничего не взять, чтобы руки были свободны.
Он вышел на шоссе у общинного правления. На лавке сидели, покуривая и беседуя крестьяне. Митю Христов, ни с кем не здороваясь, оперся на костыль и стал терпеливо ждать. Заболела нога, костыль больно давил под мышкой, не он не пошевелился. Наконец затарахтела, подъезжая, телега. Митю Христов вышел на середину шоссе. Возница, молодой паренек, остановил лошадей.
— Откуда ты? — спросил его Митю Христов.
— Из Драгановцев.
— А куда едешь?
— В город…
Митю Христов взобрался на телегу и устроился поудобнее на сене.
Луна сияла как улыбка на девичьем лице. Было светло и листья придорожных тополей серебрились под легким ветерком. От земли дурманяще пахло весной.
Парень забыл о седоке и вздрогнул, услышав его громкий голос.
— Гони быстрей! — Митю Христов опустил голову на грудь.
Парень тщетно пытался разгадать, кого он везет. Он ехал по обочине, где толстый слой пыли поглощал шум колес и смягчал тряску. Седок молчал, и парень вернулся к своим мыслям.
С неба сорвалась звезда, черкнув по небосклону. Парень ахнул.
— Чего ты, с дороги сбился?
— Звезда померла.
— Звезды не помирают, а гаснут, — назидательно сказал Митю Христов.
— А мне одна баба как-то сказывала, будто звезды — это души людей.
Заднее колесо въехало в кювет, телегу тряхнуло, и она накренилась.
— Осторожней, ты! Чего доброго, вывалишь меня.
— Я на небо глядел, — оправдывался парень.
— Когда телегой правишь, ты только на дорогу гляди.