Сверив номер дома с указанным в адресе номером, Бияз застучал кнутовищем в дверь.
— Эй, люди, есть ли тут кто живой?
— Чего раскричался, ровно в селе у себя. Звонок ведь есть!
«Он самый», — узнал по голосу Бияз.
По дощатой лестнице заскрипели шаги, дверь отворилась.
— Здорово, парень! Узнаешь кто?
— Погоди, не говори, — наморщил лоб Владо Камберов. — Сам припомню.
Бияз снял шапку. Владо весело улыбнулся.
— А, дядя Трифон, пришел наконец, дочь приезжал проведать? Давай, заходи, — взял он Бияза за руку.
— Недосуг мне.
— Нет уж, я тебя не отпущу. Посидим немного, поговорим…
В комнате Бияз сел на предложенный ему стул.
— Ну как дочка? Ведь ты, конечно, от Лесевых сейчас?
— Ну и память у тебя! — удивился Бияз.
— А ты, как погляжу, повеселел, не такой, как тогда, у Байдана. Стало быть, полегчало тебе.
— Да что ж поделаешь…
Влади вынул из ящика стола коробку с рахат-лукумом.
— Угощайся.
— Ты то сам знаешь Лесевых? — спросил Бияз.
— Видел.
— Как они по-твоему, хорошие люди?
— Чудак человек ты, дядя Трифон. Твоя дочь у них в услужении, а меня спрашиваешь! Ну ежели хочешь знать — нету среди фабрикантов и судей добрых людей.
Бияз поглядел на него, прищурился.
— Кажись, прав ты. Спеси у богатых много, а совести совсем нету.
— Но вот видишь, одно и тоже думаем. А как они к тебе относятся, Лесевы-то?
— Чую, не по нутру мы им.
— Кто это мы?
«Рабочий люд», — хотел было ответить Бияз, но спохватился — не успел познакомиться с человеком, а выкладывай ему свои думки!
— И чего ты все допытываешься, ровно следователь какой? Много будешь знать, скоро состаришься — так у нас на селе говорят.
— Следователь! Сказанул тоже, — улыбнулся Владо. — Я тебе вот что скажу: никого, кроме себя, богатые не любят и знать не желают. Это в них самое страшное. Лишь бы им одним было хорошо, — там — пропадай все на свете…
— Может, оно и так, кто их знает, — уклончиво ответил Бияз. Помолчал немного и вдруг, словно решившись, сказал: — Прав ты! Вот Тотка моя, ведь дитя еще, а чтоб улыбнутся ей, ласковое слово сказать — этого хозяйка себе не дозволяет!
— Холодная у них душа… — начал было Владо, но Бияз, снова спохватившись, не наговорил ли лишнего, перебил его:
— Ну пора мне. Приятно, конечно, побеседовать, да ехать надо…
— Оставил бы тебя переночевать, да сам видишь… — развел руками Владо, — где я тебя положу.
Бияз снова оглядел крохотную, бедную комнатенку.
— И было бы где, все едино не могу. Старуха будет тревожиться. Я к тебе вот зачем пожаловал. Фасоль продавал, да вот малость осталось… — Бияз высыпал фасоль из торбы на стол.
Владо достал кошелек.