Вошли в кухню.
— Не прибрано у нас, ты уж не взыщи. К празднику мы готовимся, — говорила Биязиха. — В следующее воскресенье праздник у нас, вот тогда бы ты приехал погостить, весело будет…
— Какой праздник?
— Лазарский. Молодые его устраивают, — ответила Биязиха и обратилась к мужу:
— А Тотка приедет?
— Обещала, — кивнул он и вышел.
Пока он распрягал, то да се, Биязиха поджарила яичницу, собрала на стол.
— Не побрезгуйте нашей хлеб-солью.
После сытного ужина Бияз показал гостю свой дом.
— Вот в этой комнате мы с сыном спим, а как гости бывают, они здесь спят… А вот еще комната…
Владо вошел, оглядел кирпичные стены, балки потолка и тяжело вздохнул.
— Вот точно такая же комната, есть и в нашем доме. Будто ты ее сюда перенес. Просто удивительно, словно я у себя дома… — Владо еще раз оглядел комнату и тихо вышел.
*
В канун Вербного воскресенья Петкан встал еще до зари, Он уходил на заработки вместе с артелью плотников и каменщиков. Как ни уговаривала его Вагрила, не захотел он остаться на праздник.
Обул новые постолы, сунул за кушак нож и тесло. Вагрила подала ему дорожные сумки и мысленно перекрестила его.
Провожая сына на заработки дед Габю всегда чувствовал себя неловко, припоминал в уме ссоры с ним и досадовал на свой характер, но не знал как извиниться.
— Обратно поездом возвращайтесь, а то в горах ограбить вас могут лихие люди, — напутствовала Габювица.
— Чего ты его учишь, неужто он сам не знает, — не удержавшись, проворчал Караколювец.
На улице Петкан оглянулся, поглядел на уже выцветший черный платок, прибитый к воротам. Вагрила перехватила его взгляд и сглотнула подступившие к горлу слезы. Вспомнила о Влади, а заговорила о Гергане.
— Пиши ему, Петко, чтоб не читал он крамольные книги, наставляй его…
— Ладно, — ответил Петкан и, перекинув связанные сумки через плечо, зашагал по улице. Шел неторопливо, будто отправлялся посидеть в Райчовой корчме.
Вагрила смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом. Занималась заря, звезды одна за другой гасли на пепельном небе.
*
Жизнь не позволила Вагриле остаться наедине со своим горем. Даже ночью, в ожидании сна, она думала о разных делах по хозяйству. Она и не подозревала, что повседневные заботы отгоняют от нее горе, помогают снова вернуться к жизни.
Солнце позолотило Юмрукчал. Перепархивая по веткам шелковицы защебетали птички. Зажужжали пчелы, запахи весны потекли по селу.
Вагрила радовалась тому, что молодежь впервые решила праздновать Лазарев день — одним праздником больше в жизни. Но когда с улицы донеслись веселые голоса парней и девушек, идущих на игрище, и над селом понеслись медные звуки музыки, Вагрила потуже стянула узел головного черного платка и ушла в комнату. Закрыла окно и села на кровать.