— И не совестно вам, вот я вас ужо…
Мальчишки угрюмо молчали.
Когда Тотка пришла, зал уже был переполнен. У дверей теснились опоздавшие. Должны были показывать «Лазаря и Петкану».
Погасла яркая калильная лампа. Занавес раздвинулся, и на сцену вышел Герган. Он был при галстуке, который надел специально для этого вечера.
Жили-были семеро братьев,
семеро братьев и одна сестра —
Петкана девица пригожая.
Пришли сватать ее из Загорья,
за Босилко Радойкина сватать…
Затем началось и представление. Крестьяне верили, что происходившее на сцене случилось когда-то на самом деле, и переживали за Лазаря и Петкану, как за знакомых, близких людей.
Когда из корыта — «могилы» вылез вымазанный глиной «мертвый» Лазарь, в притихшем зале послышалось всхлипывание зрителей, растроганных его несчастной судьбой. Глаза Тотки застилали слезы, мешали видеть то, что происходит на сцене, и она то и дело утирала их.
В это время пришел Митю Христов. Разглядел стоящую у стены Тотку, протолкался к ней и встал рядом. Грудь девушки вздрагивала. Он посмотрел на сцену, увидел «могилы» — обыкновенные старые деревянные корыта, намазанные грязью, — и спокойно подумал: «Обман, небывальщина!». Прищурился, перевел взгляд на Тотку. Она словно почувствовала его взгляд и обернулась. Ей сейчас хотелось к кому-нибудь прильнуть, хотелось, чтобы кто-то успокаивающе обнял ее, приласкал, и ей стало приятно, что Митю рядом.
Митю вплотную придвинулся к Тотке и положив руку ей на грудь, сжал ее. С глаз Тотки упала влажная пелена; она недоуменно уставилась на грубую жилистую руку Митю и, неожиданно для себя, яростно впилась в нее ногтями. Митю Христов удивленно посмотрел на нее, будто и не она это была, и убрал руку. В глазах Тотки погасли злые огоньки, она отвернулась, как будто ничего не случилось, снова стала смотреть на сцену, а Митю Христов пробрался обратно к двери, вышел во двор, шумно вздохнул: «Обман! Недотрога! Ладно, еще встретимся».
Село под звездным небом было объято тишиной. Митю поежился от вечернего холода, но пальто не застегнул. Проходя мимо трактира, он невольно замедлил шаги.
Он не захаживал к Ивану Портному с тех пор, как тот посоветовал ему поступить на службу в полицию и даже вызвался помочь в этом деле. Опасался, что трактирщик спросит его о решении, а он пока еще ничего не решил.
Шум открывшейся двери спугнул дрему Ивана Портного. Он разочарованно поглядел на вошедшего Митю Христова, будто увидел не того, кого надеялся увидеть, и зевая, невнятно произнес:
— Добро пожаловать!
Митю огляделся по сторонам: кроме них, в трактире никого не было. Неохотно пожал протянутую руку Портного.