— Ее брат обращался с ней отвратительно, не так ли?
— В самом деле. Она была потрясена теми переменами, которые произошли в брате. У меня никогда не было настоящей семьи. Поэтому невозможно выразить, как я дорожу Элизабет. В ней есть все, что юноше хочется видеть в сестре. А незадолго до этого я видел, как отец полностью игнорировал ее. Он был тяжелым человеком, холодным и жестоким. Единственная причина, по которой я оказался в его доме, та, что на меня возложили обязанности Брата Хранителя. Он достаточно ясно дал мне понять, что в остальном я бесполезен для него.
Люси пристально посмотрела на него:
— Тебя клеймили.
Он коротко кивнул:
— Так принято среди Хранителей. Но я вскрикнул, тогда отец потребовал, чтобы меня клеймили заново и я мог доказать, что переношу боль по-мужски.
— Жестокий, жестокий человек. Ты выстрадал больше, чем допускает справедливость.
— Но и получил больше, чем многие другие, Люси, хотя мне никто никогда ничего не давал даром. Есть нечто, за что я больше всего благодарен судьбе: она привела меня к тебе.
Склонившись, она взяла его за руку.
— Да, так и есть. Забавно, — добавила она, улыбнувшись, — глубоко в сердце мне запали слова Изабеллы, что она сказала на том балу, когда познакомилась с Блэком: ты слишком «блестящ», совсем как бриллиант или чистый архангел. А ведь твое истинное имя Габриель.
Он засмеялся.
— Представь только мой ужас, когда я подумал, что наконец с легкостью могу войти в бальный зал и претендовать на танец с тобой. Но ты посчитала, что я холоден и бесстрастен. Как это нестерпимо, Люси, любовь моя, все внутри меня пылало при одной мысли о тебе столько лет, мое тело разрывалось болью от желания, а сердце… Оно было переполнено любовью, меня выводило из себя твое упорное нежелание видеть это. Как ты могла отвергать то, что я хотел подарить тебе?
Она задохнулась, чувствуя, как наполняются влагой глаза, когда подняла взгляд от соединенных рук к его лицу.
— И это все еще так, Адриан? Твое сердце все еще переполнено любовью?
Он притянул ее к себе, усадив на колени.
— Люси, — тихо сказал он, прижимая ее к себе и поглаживая по щеке, — я люблю тебя больше, чем жизнь. Ты первое, что я полюбил в этом мире, и станешь последним. Я никогда не знал доброго отношения к себе до той поры, пока ты не захотела сделать так, чтобы я почувствовал себя желанным. Я не знал, что значит тосковать по другому человеку, как дьявольски жестоко может ранить любовь, до того дня, когда вернул тебе кусок кружева, а ты в ответ объявила, что я холоден и лишен чувств.
Ей хотелось возразить, но он мягко коснулся кончиками пальцев ее губ.