[9], не делают нам чести. Солдаты не отличаются стойкостью, а офицерам поразительно недостает фанатизма. Ничего, мы справимся.
— В Италии совсем маленькая война, — сказал полковник фрау Винтершильд, — и скверные войска. Австрийцы, ничего удивительного. Жаль. Ну, ничего. Ганс пишет, что мы справимся.
— Маленькая война? — переспросила фрау Винтершильд. — Возможно, но на маленькой можно погибнуть точно так же, как и на большой.
— Не думай об этом, — сказал полковник.
В штабе бригады, покинутом фермерском доме, расположенном далеко от передовой, генерал Грутце расхаживал перед висевшей на стене картой Италии. Полковник фон Лейдеберг сидел за столом, словно разозленный сфинкс.
Другой полковник, Вольхольц, глядел в окно. Третий, Брейтханд, барабанил пальцами по крышке совершенно разбитого пианино. Ганс отбивал ногой ритм воображаемого марша. Страсти были накалены.
— Немыслимо, немыслимо, чтобы немецкие офицеры были такими упрямыми, — напыщенно произнес Грутце и внезапно остановился. — С каких это пор генерал призывает своих офицеров идти в наступление? Я приказываю вам идти в наступление.
— Куда? — спросил Брейтханд.
— Куда я указал! — рявкнул Грутце.
— Вы имеете в виду упомянутое вами выступление дивизией в направлении Сан-Амброджо, герр генерал-майор? — спросил Вольхольц, отворачиваясь от окна.
— О чем же еще я говорил последние полчаса?
— Этому препятствуют три фактора, — произнес, нарушив тишину, фон Лейдеберг.
— Назовите хоть один! — вскричал Грутце.
Когда фон Лейдеберг начинал говорить, утихомирить его было нелегко.
— Во-первых, местность, которую вы избрали, проходима только для обезьян…
— — Обезьян без снаряжения, — вставил Брейтханд.
— Во-вторых, растрачивать наши уже ограниченные силы на бои местного значения с сомнительной целью и предопределенным неуспехом нелепо. В-третьих, наступление на фронте дивизии — дело дивизионного генерала, а не бригадного.
Грутце чуть не лопнул от гнева. Лицо приобрело неприятный фиолетовый цвет, и с его уст хлынул поток слов, привлекший всеобщее внимание к его губам. При виде того, как предали смелого командира, Ганс забылся и выпалил потрясающее обвинение.
— Есть еще четвертый фактор! — выкрикнул он подскочив. — И это победа — победа, какой может добиться только немецкий солдат вопреки кажущейся невозможности. Я прибыл из России и могу сказать, что там не могло возникнуть подобного положения. В России, господа, мы сражались, наступали, когда и где могли, и зачастую атаковали вопреки доводам рассудка!
— И полюбуйтесь на результат, — произнес флегматичный Брейтханд.