Но тут Артем начал метаться: на целые дни уходил к жене, а как-то не вернулся и поздно вечером. Николаю Михайловичу пришлось идти узнавать, там ли он; Валентина настояла: «А вдруг тоже пропал, как тетка. Сходи-и!»
Елтышев сходил, убедился, что сын у Тяповых.
– А нас в известность ставить не надо?!
– Н-ну… – Артем потупился, – я же здесь…
– А мы-то откуда знаем! Мать там на стены лезет… И вообще, знаешь, ты определяйся давай.
– Что определяться?
– Или здесь ты… или строим дом, и перевозишь жену с ребенком. Сколько это тянуться может, в самом деле! Туда-сюда. Где теплее, туда и бежишь. Построим дом, сделаем два входа, две кухни, если мы так вам… А тут что?.. Удобно, конечно, устроился – на две семьи жить. – И, понимая, что говорит уже лишнее, Николай Михайлович повторил: – Решай, как быть. Я долго это тоже терпеть не намерен. И бегать тебя искать… В общем, решай. – И, развернувшись резко, почти как когда-то на строевых занятиях, пошел домой.
За спиной было тихо; он чувствовал, что сын смотрит ему вслед. Потом скрипнула калитка, лязгнул засов.
– Остался, – бормотнул Николай Михайлович. – Та-ак…
Деньги таяли. Пенсия уходила на продукты, на незаметную, но необходимую мелочевку… Да, деньги именно таяли, и приходилось залазить в сбережения – уменьшать ту сумму, что еще осталась от продажи гаража. Младшему сыну переводы посылали не копеечные, и старший снова время от времени являлся с таким видом, что приходилось выбирать: или сразу гнать прочь, или идти и доставать из тумбочки сотню-другую.
– Это сказка про белого бычка какая-то! – в конце концов не выдержал Елтышев. – Сколько можно?! Мы банк тебе, что ли? Снег сошел, тепло, другой бы меня тормошил каждый день: давай строить, а ты… «Денег дайте».
– Давай строить, – пробурчал сын без всякого энтузиазма.
– Давай. Иди замешивай раствор.
– А как – глины же нет.
– Ну привези. – Николай Михайлович вспомнил точно такой же разговор прошлым летом – «действительно, про белого бычка», – плюнул, схватил со стола сигареты, дергано закурил. Отвернулся.
– Что мне делать?! – рыдающий голос Артема. – Как тут?.. Я не могу!.. Жить не хочу! Не могу ничего, не знаю… Вы же сюда меня привезли, а теперь… Что мне тут делать? Не хочу я тут… Ясно?
– Я тебе уже отвечал, – изо всех сил удерживая бешенство, ответил Николай Михайлович, – поехали, я тебя устрою в милицию. Первое время – патрульная служба, потом…
– Да какая милиция? Меня тут… меня зачмырят тут, если узнают.
– Х-ха! Значит, ментом тебе впадлу быть? Хорошо. Хорошо-о… А на какие шиши ты двадцать пять лет жил, питался, пиво пил, девкам мороженое покупал? А? Не на ментовские? И как? Не впадлу было?.. – Елтышев медленно пошел к сыну. – А?