В кабинете шефа полиции зазвонил один из телефонов, стоящих на специальной тумбочке возле письменного стола.
Фон Штрипс, новый шеф полиции города Зиттина, после обеда вздремнувший в мягком кресле за столом, недовольно приоткрыл один глаз. Протянув руку, он безошибочно снял трубку и, приложив ее к уху, услышал всего два слова: «Доктор здесь!» Фон Штрипс открыл второй глаз, поднял трубку второго телефона к набрал номер.
Безропотно повинуясь законам физики, электрические сигналы со сказочной быстротой помчались по бесчисленным телефонным проводам, заскочили в релейные ящики, хлопнули пластинками реле, промелькнули зеленоватыми искорками в контактах и вернулись обратно.
— Хорошо, — услышал фон Штрипс женский голос. — Я бы хотела знать, о чем он будет говорить.
— Минуточку, фрейлейн. Я включу вас в коммутатор…
Буфетчик вернулся к стойке. Никто из посетителей по-прежнему не интересовался его особой, никто не обращал на него внимания. Он протянул руку под прилавок, отодвинул в сторону шторку. Открылась мраморная доска с рядами кнопок, расположенных в том же порядке, что и столики в кафе.
Стол, за которым сидели доктор и О’Патли, был первым в левом ряду. Волосатый палец буфетчика надавил кнопку с цифрой I.
Колебания мембраны микрофона, искусно вделанного в крышку стола, превратились в электрические колебания.
Опять по проводам помчались послушные электрические сигналы, выполняя на этот раз неблаговидные обязанности шпиона. За десяток километров от кафе телефонная трубка тихо, но отчетливо повторила слова доктора…
— Вы помните, — рассказывал доктор, — несколько месяцев тому назад, когда вы лежали у меня в больнице, я говорил вам об одной загадочной болезни…
— Помню, — ответил О’Патли. — «Голубое безумие».
Доктор уронил ложечку в стакан и испуганно уставился на редактора.
— Послушайте, — сказал он наконец, — это очень верное название, но я вам ее так не называл. Вы что-нибудь знаете об этой болезни?
— Успокойтесь, доктор, — улыбнулся О’Патли. — Я не знаю ровным счетом ничего. Вы мне рассказывали о каких-то там симптомах, а я по несносной привычке газетчика конкретизировать факты подобрал слова, годные для газетного заголовка. Но тогда вы говорили про единственный случай.
— За последние месяцы я наблюдал еще четыре. И каждый раз было одно и то же: у больного внезапно снижалась температура, наступало угнетенное состояние. Потом, дня через два, лицо и тело его начинало синеть и больной быстро впадал в буйное помешательство. Вы, О’Патли, случайно нашли очень верное название, именно «голубое безумие»… Эти больные не подлежали лечению в нашей больнице: у нас имелось распоряжение сообщать о таких случаях в «Городское бюро срочного вызова». К нам приезжала санитарная машина, и больного увозили куда-то в частную клинику.