— Леший, — прошептал Андрей и задрожал.
— Ты что? — спросил тревожно Евгений и тоже посмотрел на картину. — Намалюют…
— Ты не в партии? — спросил неожиданно и всё так же шёпотом Андрей.
— Нет, — ответил Евгений и, подумав, добавил, — за церковный брак исключили.
— А ты веришь?
— Нет, а так как-то вышло, по привычке…
— А я в партии, — тяжело проговорил Андрей, — и верю…
— В бога?..
Андрей дёрнулся, дрожащими пальцами взял с пивом стакан, жадно выпил, поставил стакан на место, резко и зло уставился на Евгения и долго шевелил губами.
— Это ничего, — сказал Евгений и тоже выпил, — мы народ русский, странный. Мы иногда бога об дорогу, а иногда от чирья молебны служим…
— Да-а, — протянул Андрей и отвернулся, — не в бога, а в чертовщину.
— В чертовщину? — удивился Евгений и расплылся в улыбку. — В чертовщину, говоришь?
Евгений от улыбки перешёл в хохот. Его маленькие глазки совершенно пропали в жирных веках. Он колыхался всем телом. От его тела поскрипывал старый венский стул. Заметалась в клетке привыкшая к шуму пивной канарейка. Хозяин отвернулся от шкафа и, глядя на Евгения, тоже расплылся в улыбку. А Пётр отставлял как-то особенно смешно зад, подёргивал коленками, издавая странные телячьи звуки: бе-бе.
Евгений, чуть-чуть приоткрывая глазки, спросил:
— Так, говоришь, в чертовщину?
Андрей дёргался плечами, схватывая зубами нижнюю губу.
— Ха-ха… — гремел Евгений. — И ты думаешь, я тебе поверю… Ха-ха…
Под синими, глубоко запавшими в орбиты, глазами Андрея бились две тонкие, похожие на червячков, тёмные жилки. Андрей что-то силился сказать, но ничего не сказал, так как в эту минуту отворилась дверь и в пивную шумно ввалилось несколько посетителей. Андрей съежился, вдавил голову в плечи и робко запрыгал жилками. Евгений тоже перестал хохотать. Он вытер платком влажное от смеха лицо, посмотрел на вошедших.
— Да-а… ну и смешон ты, Андрей, ей-богу, — сказал ласково Евгений и наполнил стаканы.
— Выпьем.
— Я и сам не знаю, что такое со мной творится, — ответил Андрей.
— Да-а.
— Вот уж два месяца не даёт мне покоя эта проклятая чертовщина.
— Не понимаю я тебя, Андрей. Ты просто, как я вижу, болен…
— Возможно. Так, слушай, я тебе расскажу. — И Андрей поднял стакан и выпил.
— Наливай.
С буфета что-то рванулось, зашипело и с хрипом закружилось по залу, а потом из хрипа поднялся, зарыдал пропитый женский голос:
Сухой бы я корочкой пита-а-а-лась,
Холодную воду бы пила,
Тобой бы, мой милый, наслажда-а-а-лась,
И век бы счастлива была…
…И э-эх…
И на этом голос крякнул и затерялся в поднявшемся хрипе.
Кто-то из гостей крикнул: