Ещё там иногда стояли такие большие вентиляторы. Наверное, они предназначались для вентиляции помещения, но они стояли на улице несколько лет и не монтировались по назначению. Мы их использовали для тренировки вестибулярного аппарата, как космонавты, крутясь внутри огромного колеса с ног на голову, по нескольку заходов.
А однажды нас от школы повели на экскурсию на кирпичный завод, чтобы рассказать технологию производства кирпича, а заодно показали буровую нефтяную вышку, которая там стояла. Мы её и раньше видели, но не подозревали, что кто-то здесь ищет нефть. Думали, что это какая-то смотровая вышка, а оказалось, что где-то внизу, под Кирпичкой, есть залежи нефти, но, видимо, недостаточные, чтобы их осваивать, однако, на вышку денег не поскупились. Значит, что-то там все-таки есть!
Про то, что местные жители на Кирпичке разживались строительным материалом для постройки своих гаражей, я говорить долго не буду — и так понятно, что «бракованной» и «неликвидной» продукции было много, и она просто списывалась и выбрасывалась. К тому же, мы сами местные жители. Надо же было солдатикам стройбата на что-то жить.
Родники здесь появились не так давно — после того, как Ангару перекрыли плотиной. Раньше они, скорее всего, были под водой, потому что уровень воды был значительно выше, чем сейчас. Но почему и откуда они бьют — никто не знает. Более того, один из них был сероводородным. В него даже была вбита кем-то, когда-то толстая железная труба, которая со временем проржавела и покрылась жёлто-зеленым налетом сероводорода. Воняло от этого родника тухлыми яйцами, и летом он густо зарастал щавелем и ещё какой-то высокой травой, потому что к нему никто не подходил из-за вони и желтой воды. Однако надо полагать, что вода там имела лечебную ценность. Но кому это надо при социализме — Аршана мало, что ли? Зато другие ручьи были чистыми, прозрачными, холодными и вкусными. К ним были пробиты надежные тропы, которые заканчивались вытоптанными полянками с признаками костра, грудой пустых бутылок и склянок, предметами женской капроновой одежды, обломками деревянных изделий, камнями, чтобы на них сидеть, и ещё всякой гниющей дрянью, вроде обкусанных огурцов, корок хлеба и рыбных костей. На дне этих ручьев лежали искореженные обломки и листы голубого металла — жестяные детали автомобилей, колесные диски, консервные, ржавые банки, битое бутылочное стекло, занесенное илом и рыжим песком. Гольяны, тем не менее, плодились здесь, несмотря ни на что. Каждую весну, во время нереста, когда гольяны лопаются от икры, пацаны кололи их вилками или ловили голыми руками, вытаскивая из-под камней, железных обломков, и из нор под довольно крутыми берегами. Летом в небольших озерцах, которые, естественно здесь тоже образовывались в складках местности, частенько можно было спугнуть табунок уток или увидеть плывущую по своим делам ондатру. Чибисы гнездились в траве. Кулики, свистя, срывались из-под ног. Бекасы встречались часто. Гуси однажды приземлились.