— Славная попка! — оценил я в свои двенадцать лет, потому что джинсы так славно обтягивали такую славную попку такой славной девицы — этого нельзя было не отметить.
— Знаешь, сколько они стоят? — спросил Вова, не обращая внимания на мои слова — его мало это волновало, по крайней мере, он это не выражал, хотя «на джинсы» он первый обратил внимание.
— Сколько?
— Сто рублей.
— Сколько???!!!
— Сто рублей.
Сто рублей в семьдесят пятом году потратить на штаны мог себе позволить только тот, кто ворует или занимает огромную должность на продовольственной базе или базе промышленных товаров, равно как и в, единственном тогда на весь город и, наверное, область, автосервисе.
— Сто рублей! Это ж сколько можно купить штанов?
(Справка: стоимость средних приличных брюк составляла от семи до двенадцати рублей. Костюм «тройка» — порядка шестидесяти — восьмидесяти рублей, редко, но очень, очень приличный костюм — до ста.)
Вот так на перекрестке Карла Маркса и Ленина нам встретились рыночные, товарно-денежные отношения, плотно обтягивающие нечто такое, чего считается сегодня, что у нас не было тогда.
А через год джинсы стоили уже двести рублей.
А через два — три с половиною сотни.
И молодежь, способная их достать и толкнуть, перестала быть экономически зависима от сдельно-премиальной оплаты труда.
Эти самые рыночные, товарно-денежные отношения, как метастазы, стали расползаться по тротуарам и проезжей части дороги и прилегающим проулкам, от типографии до ипподрома, предлагая джинсы, батники, колготки, помаду, пакеты, жвачку, Монгольские кожаные плащи, мохеровые шарфы, дубленки с БАМа, часы на платформе и туфли на ней же, короткие юбки, красивое женское бельё, перчатки из лайки, шампуни из Польши, плакаты ансамблей, вьетнамскую «Звездочку», «Marlboro», «Hi-Lite», японские куртки «Аляски», цветные заколки, значки с Микки Маусом, вместо «Ну, погоди!», складные зонты, журналы «Бурда» прошлого года, подпольно и из-под полы Порно журналы, секс-музыку, валюту и даже наркотики, от травки до порошков и ампул, но только для избранных и проверенных трижды и трижды подонков. И это называлось Фарцовкой. И КГБ их давило. А как же? Валюта, порнуха, наркотики, не дай, Бог, оружие. Как не давить? Давило! Давило! И будет давить! Но мало, наверно, давило. А может, сейчас мало давит — наркуши уже заебали! Одна эта сволочь за собой ещё дюжину тянет, а те за собою ещё. Ни мое это дело, но всё же злит, раздражает, коробит, и я матерюсь, а что ещё делать? И ещё, пока в теме, про секс. Не верьте, что не было секса в Советском Союзе. Был! Дети рождались гораздо чаще, чем ныне. Школьниц-то сколько рожало. Да, к двадцати годам у могих уже дети в садик ходили, если им родичи по блату выбивали места. А как же? Длинные волосы, джинсы, короткие юбки, даже школьная форма была гораздо выше колен, что мешало подниматься по лестницам и ездить в трамваях. Ниже — выгоняли домой переодеваться! — Не по форме. Плюс «ВВС», «Свобода» и что-то ещё, что трещало ночами на «ВЭФе». На Западе — сексуальная революция, свобода творчества, Рок-Оперы, «Греческая смоковница», Хиппи, живущие в замке Сальвадора Дали, сжигание лифчиков, нудистские пляжи, поцелуи влюбленных на улицах города, ветер странствий и перемен. И всё это тоже было у нас. Забыло (и не знало) Войну новое поколение — оно строит жизнь по-другому, по-своему. Стас Намин, Тухманов, Битлы в «Кругозоре». Кое-что прорвалось на экран. И даже Наши стали немного открытей. Отличный пример — мультфильм «Бременские Музыканты». Там принцесса, после свадьбы, на балу вытворяет такое движением тела и ног — эротика чистой воды. Не верите? Посмотрите внимательно — цензура прошляпила. А нам привили эстетику женского тела, если можно так объяснить их прокол. Ну, хватит об этом, продолжим рассказ.