Она ему отвечала тем же, готовила на завтрак омлет, перестала волноваться, стесняться, разрешала и готова была на всё. Жизнь потекла совсем по другому руслу, казалось, что они знакомы тысячу лет и между ними нет никаких проблем.
Так прошло ещё три дня. Наступила суббота — неделя, как они познакомились.
— Это ты написал? — спросила она про «суслика-шатуна».
— Нет, — ответил он, — это мая бабушка. Вон там полный стол её произведений.
— Знаю, я читала, когда убирала. Особенно про четыре способа ухода из жизни твоя бабуся хорошо придумала. Долго думала?
— Попей-ка её милую! — неопределенно сказал Архип, используя старое выражение мужиков из гаража во время политического спора, когда они не знают, что ответить.
— А я читала Марио Пьюзо — «Дураки вымирают».
Архип даже приподнялся на локтях, когда такое услышал от этой сикильдявки (Он, как обычно уже три дня валялся на диване, чтобы не мешать ей пылесосить).
— Молодец! У вас хорошее было меню.
— Правда, (перестань), я читала, — Юля убрала его руку из-под халата (она давно уже облюбовала его дряблый халат).
— Я понял, понял. Всё остальное, как легко догадаться, тоже написал Марио Пью из О.
— Не ври, пожалуйста!
— Слово пацана! — Архип отщелкнул ногтем по зубу. — Век морковки не видать!
— Может, хватит валяться на диване?
— Это угроза? Или мы уже слегка оборзеваем?
— Причем тут это? Ванна уже полчаса остывает — ты же просил набрать тебе ванну. Набралась.
— Прости, прости, дочка, я неправи…
— Не называй меня дочкой! Папаша нашёлся! — перебила его Юлька.
— Слыш, не? А? Слыш, не? — начал дурковать Архип, испытывая какой-то непонятный прилив радости от этих слов — нравилась ему эта девчонка, особенно когда она сама подчеркивала насколько она молода. — Я не понял, Клава, мы чё — меня гоняем, чоли? Это как оно сюда? Кукрэниксы? Фая мясо, или Чё? Или якобы как будто дескать надо полагать мол?….
Архип сгреб её в охапку и свалил к себе на диван. Раскинув халат, он вцепился губами в грудь, обцеловал заодно и шею, и лицо, и плечи, и снова принялся за грудь.
— Ну, перестань, пожалуйста — я же убираюсь.
— Нет, это я убираюсь! — Архип чмокнул её в губёшки, встал, подтянул трусы (он все эти дни был, в лучшем случае, только в трусах), отдал честь в стиле американских летчиков (ото лба резко ладонь вперед, практически, до нацистского приветствия) и завершил: — Бонас диэс, коморадо! Пойду, поныряю! Приходите — будет мыльно!
Упылесосил в ванну.
«Дурачок» — подумала она.
* * *
Утро следующего дня. Буквы собираются группками и растягиваются по монитору. На экране получаются строки и страницы.