– Костя, – жаркий шепот в ухо. – Немедленно поставьте меня на пол. Вдруг кто-то войдет. Я же сейчас все растеряю, грохота будет на полгоспиталя.
Это она права, свертки с бинтами – это ладно, но если она уронит эту блестящую банку для стерилизации, то точно все сбегутся. Но отпускать такую мягкую, теплую и красную, словно помидор – что я, враг себе? Ох, ладно, сам с собой потом помирюсь. Единственное, что она сделала, прежде чем снова оказаться в моих объятиях, – это избавиться от своей ноши, свалив ее на стол главврача.
– Константин, довольно, у меня времени нет, Роге ругаться будет. Вы прямо как из леса приехали – хвать девушку и сразу целоваться. У меня же губы опухнут, как я в глаза людям смотреть буду?
– С чувством превосходства!
– Вам бы все смеяться…
– Мы разве не на «ты»? Если нет, предлагаю выпить на брудершафт.
– Обойдешься, спирт только для наружного применения, в целях обеззараживания. Хватит, садись, буду бинты снимать, и лучше говори по-немецки, мало ли кто подслушает.
– Но ты же будешь меня хуже понимать.
– Я тебя без слов отлично понимаю, твои хамские руки и губы все отлично объясняют. Ну-ка убрал грабки на колени. Правда, хватит – мне работать надо.
– Все, я уже паинька. Откуда страдальцы?
– Наши под Смоленском вроде в наступление перешли. Как думаешь, скоро нас освободят?
– Не знаю, – зачем девушку расстраивать, пусть надеется. – Может, и скоро. Но нам надо пока здесь работать.
– На немцев?
Аж передернулась, бедная.
– На себя и против них. Подумай, как удобнее ваш аптекарский склад подломить.
– Выражения у тебя… Петька у нас во дворе так выражался – посадили его в сороковом за грабеж.
– Это не грабеж, это экспроприация.
– Вот-вот, слово в слово.
– Времена, Оль, изменились. То, что раньше было нельзя, теперь нужно. Вот немчуру побьем, и опять станем законопослушными гражданами.
Она с сомнением посмотрела на меня, но промолчала.
– Хорошо, я подумаю. А много лекарств надо?
– Чем больше унесем, тем меньше останется.
– Но здесь же раненые, они без лекарств умереть могут.
– А наши бойцы в лесу без лекарств не могут? Да я готов за одного своего весь госпиталь закопать, вместе с персоналом… Ой, извини, на нервах весь. Знаешь, что эсэсовцы в городе?
– Да, приехали какие-то страшные, в черном. Один заходил, так у меня до сих пор мурашки, как вспомню – у него глаза убийцы, бледные и пустые.
– Вот они и приехали убивать. Всех, кто нам помогает, всех, кто не смирился, вообще всех, кто им не по нутру придется.
– Соседка говорила, что евреев будут куда-то эвакуировать, их уже забирают.