О том, что происходило на белом свете, сюда, в глушь, далекими отзвуками доносились лишь слухи. Как и раньше. Только теперь вести распространялись намного быстрее и ждали их с бо́льшим нетерпением. Поговаривали, что там-то и там-то опять убили учителя. Дошел и такой слух, что якобы убит и Пулька-Поавила. Застрелили, когда возвращался домой. Жена Хёкки-Хуотари где-то слышала об этом и, конечно, тотчас же прибежала к Доариэ. Доариэ бросилась к Хилиппе. Ведь он всегда все знает.
— Правда? — спросила Доариэ со слезами на глазах.
— Ну, не стоит всяким слухам верить, — ответил Хилиппа, стараясь не смотреть на Доариэ. Он знал, что это правда, но не хотел говорить этого Доариэ. — Я знаю лишь то, что скоро и в Москве придет конец власти красных.
— А-вой-вой, ну и жизнь, — заохала Доариэ. — А чем все это кончится?
С начала мятежа прошло уже несколько месяцев.
А в Пирттиярви приходили все новые известия. В одних они вселяли бодрость, в других — уныние. Рассказывали, что где-то возле Кимасозера был ожесточенный бой. Называли имена погибших и раненых. Поговаривали, что сын Хилиппы Ханнес попал в плен к красным и что красные изрубили его на куски. Разные слухи ходили. А в деревне жизнь шла своим чередом. Надо было жить, надо было работать. У Доариэ сено подходило к концу, и она отправилась к Хуотари попросить лошадь. Хёкка-Хуотари дал лошадь, и рано утром Хуоти поехал на Ливоёки.
Едва Хуоти успел уехать, как в деревню пришли два незнакомых человека. Они остановились у Хилиппы. Сказали, что пришли из Латваярви. Но сами они были не из Латваярви, а из какой-то другой деревни. Они расспрашивали, как живут люди в деревне, что говорят и думают, спросили у Хилиппы, кто тогда убил финского капрала. В этот момент Наталия вошла в избу, и Хилиппа посмотрел на нее странным взглядом. Девушка отвернулась и села чесать шерсть.
— А кто его знает, — ответил Хилиппа. — Ведь почти четыре года прошло.
Наталия вздохнула с облегчением.
В избу Хилиппы прибежал Микки. Ему было любопытно, что за люди пришли в деревню.
— Это чей парень? — спросил один из пришельцев.
— Сын Пульки-Поавилы, — ответил Хилиппа.
— Пульки-Поавилы? А как тебя зовут? Не Хуоти?
— Нет, — ответил Микки. — Хуоти уехал на Ливоёки за сеном.
Наталия отложила корзинку с шерстью и незаметно вышла из избы. Дрожа от страха, она взяла лыжи, стоявшие возле избы, и, выйдя за хлев, быстро пошла в сторону леса.
Вечером странные гости Хилиппы пришли в избу Пульки-Поавилы. Они думали, что Хуоти уже вернулся из леса.
— Нет, еще не вернулся, — вздохнула Доариэ. — Уж пора бы вернуться.