Ветер свистел в щелях заделанных берестой окошек, гудел в печной трубе. Прогнившие бревна в стене зловеще трещали. Микки и Насто, закутанные в одеяло, притихли в углу избы.
Доариэ беспокойно поглядывала на потемневшие окна: Хуоти с утра отправился в лес за сеном и все еще не вернулся.
— У меня забот да печалей больше, чем шишек на елях, иголок на соснах, — посетовала Доариэ своему гостю, молодому, лет двадцати пяти мужчине в простой рабочей одежде. Он пришел из-за границы на лыжах и попросил разрешения переночевать.
Не выдержав, Доариэ встала, зажгла лучину и вышла на улицу. Ветер задул лучину сразу же, как только она открыла дверь. На дворе стало темным-темно. «Надо было мне самой поехать», — кляла она себя, тревожно всматриваясь в сторону залива. Но ничего не разглядела. Пурга поднялась такая, что не было видно даже соседских домов. Вся деревня скрылась в разбушевавшемся снежном море. Доариэ вернулась в избу.
— Может, мне пойти ему навстречу? — предложил гость.
Доариэ удивленно взглянула на него, торопливо повязала платок на голову и снова выбежала на улицу. Она решила пойти навстречу Хуоти. Отыскав стоявшие возле крыльца и уже засыпанные снегом лыжи, она надела их и двинулась в путь. Дорогу успело замести.
— А-вой-вой, что-то с ним случилось? — причитала она.
Доариэ была уже далеко за заливом, когда услышала какое-то шуршание.
— Сыночек! — вскрикнула она со слезами в голосе, разглядев сквозь снег Хуоти, шедшего ей навстречу на лыжах.
— Мама? — встревоженно отозвался Хуоти. Он никак не ожидал встретить мать здесь, в лесу, поздней ночью, да еще в такую метель.
— А лошадь где? — всполошилась мать.
— Я ее оставил под деревом, верстах в пяти отсюда, — спокойно ответил Хуоти, утирая пот с лица.
— Пала?
— Нет, просто устала, — успокоил Хуоти мать. — Завтра схожу за ней.
Пурга застала Хуоти, когда он уже возвращался с тяжелым возом сена. Дорогу, проложенную им утром, замело совершенно. На лесных озерах местами из-подо льда выступила вода. До дому было еще далеко, когда на одном озерке обледеневшие полозья провалились глубоко в мягкий снег. Хуоти прошел на лыжах к берегу, наломал молодых сосенок и подложил под полозья. Мерин дернул, но воз даже не шелохнулся.
— Но, Руско! — сердито крикнул Хуоти.
Воз покачнулся и медленно пополз вперед, но через несколько шагов сани опять застряли в липком снегу. Мерин остановился, тяжело поводя боками. Хуоти хлестнул вожжами. Руско только повернул голову и жалобно посмотрел на Хуоти.
— Мольбами воз не сдвинешь, — рявкнул Хуоти и так дернул вожжи, что голова мерина стукнулась о дугу.