– Вотяк или мордва, морда у него скуластая, но не татарин.
А чего бы татарину в разбойничьей шайке делать? Они если приходят, то ордой и летом. А зимой для коней прокорма нет. Кони ордынские овёс не ели, привыкли травой питаться. В снежные зимы копытами из-под снега выбивали, неприхотливы.
Передохнуть удалось всего пару минут, на них ринулась ещё четвёрка. Один, по-видимому, атаман шайки, судя по добротной зимней одежде, а главное – оружию. Главарь размахивал саблей с золочёным эфесом, такие у военачальников бывают, чином не ниже сотника. Атаман с ходу на Александра напал. Сам здоровый, крупный телом и весом, не ниже Александра, который почти на голову выше аборигенов был. Саблей работал атаман ловко, удар за ударом наносил, Александру удавалось защищаться. Вот он когда пожалел, что щит не взял. Один удар пропустил. Сабля противника епанчу слева рассекла, скрежетнула по кольчуге. Атаман решил, что ранил Александра, победно саблю вскинул. А якобы раненный сам ему клинок в грудь вонзил да провернул. Кровь изо рта атамана хлынула, завалился назад, на круп лошади, саблю выронил. Потеря атамана предрешила ход боя. Разбойники закричали:
– Тимофея убили!
И принялись нахлёстывать коней, уходя в сторону леса, откуда первоначально появились. Сразу тихо стало. Ездовые и купцы, кто в живых остался, озирались, не веря глазам своим. Разбойников много было, а ушли. Убёгли, оставив трупы и лошадей. К Александру подъехал Фадей:
– Давай перевяжу, у меня чистые тряпицы есть.
– Я не ранен.
– Жалко, что ты себя со стороны не видишь. Епанча вся посечена, в крови. Это ты в горячке не чувствуешь. Скидывай одежонку!
Александр епанчу стянул, развернул. Мать моя! На спине, на левом боку, левом рукаве длинные прорехи, мелкие на правой половине. И вся епанча в кровавых пятнах обильно.
– Ха! Да на тебе кольчуга! – вскричал Фадей.
Обошёл Александра сзади.
– На броне прореха в две пяди, спасла тебя кольчужка-то. Подлатать у кузнеца по бронному делу в Муроме можно. Я знаю там такого, мыслю – неделю займёт, и денег пятак.
– Ерунда, главное – живы. Давай оружие соберём да коней. Вот этого я себе оставлю, добрый конь.
– Бери, трофей. Имеем право. А с купца своего деньги за епанчу стряси, её носить – только людей пугать.
Прошлись вдоль обоза, собрали оружие. Что скверного качества, можно кузнецам продать для переделки. А вот саблю атамана Александр решил оставить себе. Сейчас разглядывать её некогда, и так обоз задержался. Правда, несколько саней под шумок успели уехать, что в голове обоза были. Потом собрали лошадей, все верховые, на торгу в Муроме продать быстро можно, если цену не ломить. Александр к саням купца Филиппа подошёл. Купец на санях лежит, за окровавленную кисть держится, стонет.