дома, — та ночь не прошла даром. Ста рый генерал «как бы вдруг опомнился от сна» и погрузил -
ся в. лихорадочную бессонную деятельность: собирал ополченцев, вооружал их, писал военачаль-
никам... Силы его кончились внезапно: князь собирался ехать к главнокомандующему; он «в мунди-
ре и всех орденах, вышел из дома...» Так его и привели — почти принесли — обратно в дом через
несколько минут, «маленького старичка в мундире и орденах», и княжна Марья со страхом увидела,
что «прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорно-
сти».
Князь Андрей не знал, что случилось. Он думал, что отец и сестра в Москве, а на самом
деле они уехали в Богучарово, лежавшее на дороге, по которой приближались французы. Князь Ан-
дрей получил известие, что отец его болен, но не понимал, к а к болен. Он не видел и не слышал
того, что видели и слышали Алпатыч, дворовые. Он не мог себе представить выражения робости и по-
корности на властном лице отца.
Это выражение — признак приближающейся смерти; оно невыносимо для близких. Когда ста-
рый князь долгие дни лежал в беспамятстве, «как изуродованный труп», это было только продолже-
нием робости и покорности, так испугавших княжну Марью в первый день.
Старик больше не мог руководить дочерью. Еще несколько дней назад княжна Марья, замирая
от страха, решилась нарушить его волю и не уехала в Москву вместе с Николенькой и Десалем. Она
боялась оставить отца одного — и поняла тогда, что он был доволен ее решением, хотя кричал на
нее и не велел ей показываться ему на глаза.
Он тоже боялся остаться один, потому и кричал, и сердился на дочь: не мог он признаться
ей в своей слабости... И вот оказалось, что опасения дочери не напрасны, его тай ный страх оправ-
дался: разбитый параличом, беспомощный, он внесен в дом, его положили на тот самый диван,
«которого он так боялся в последнее время».
Теперь княжна Марья должна отвечать за него так же твердо, как он всю жизнь отвечал за
нее. Дочь решила везти отца в Богучарово, и потянулись дни, когда старый князь лежал в беспамят-
стве, а французы шли и шли по России, но княжна Марья не знала об этом, потому что день и ночь
думала об отце, только об отце.
Толстой всегда беспощаден к тем своим героям, кого любит, и беспощаднее всех он к княж-
не Марье. Но чем больше читаешь о постыдных мыслях, владевших княжной Марьей, тем больше
любишь ее.
72
«Не лучше ли бы было конец, совсем конец!» — иногда думала княжна Марья. Она день и
ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой