веркой перед другой войной, когда речь шла о судьбе нашей страны. И еще потому, что существует
понятие долга; оно может быть недоступно Жеркову, но его знает Долохов, не говоря уж о князе
Андрее и Денисове, и Багратионе, и тысячах людей, пришедших к Шенграбену с сознанием, что их
долг — сражаться с французами на австрийской земле, поскольку они — солдаты и офицеры госу-
дарства, вступившего в войну с Наполеоном.
И наконец, потому, что война 1805 года оказалась очень важным событием в жизни героев ро-
мана; каждый из них придет на этой войне к выводам, важным, казалось бы, только для него — но
эти выводы важны и для Толстого, и для нас. Особенно это заметно, если задуматься о поведении Ни-
колая Ростова.
Первым «делом» Ростова была переправа через Энс, где он хотел одного: показать всем, и в
особенности полковому командиру, которого он еще вчера собирался вызвать на дуэль из-за исто-
рии с Теляниным, — показать всем свою храбрость. Он боялся только отстать от солдат, быть незаме-
ченным, не б р о с и т ь с я в г л а з а своей храбростью. Опасности он еще не чувствовал, не пони-
мал, бежал посреди моста и добился этим только сердитого окрика полкового командира.
Но потом, когда вокруг стали падать люди, а «рубить (как он всегда воображал себе сраже-
ние) было некого», Ростов вдруг увидел кровь и услышал стоны, и понял, что его тоже могут убить,
и взмолился: «Господи боже! Тот, кто там, в этом небе, спаси, прости и защити меня!»
Ему стало нестерпимо стыдно. «Все кончилось; но я трус, да, я трус», — подумал Ростов.
Нет, он не трус — уже потому, что б о и т с я б ы т ь т р у с о м и стыдится своего страха, и хочет
преодолеть его. Денисов и остальные понимают «то чувство, которое испытал в первый раз необстре-
лянный юнкер», — каждый из них когда-то испытал то же самое...
В бою под Шенграбеном Ростов сначала чувствует уже знакомое ему напряженно-счастливое
оживление, ему не терпится, он бросается вперед, ему становится все веселее и веселее...
«Ох, как я рубану его», — думал Ростов. — «Ну, попадись теперь кто бы ни был...»
Но вот началась атака — лошадь под ним убита, и все солдаты уже впереди, а он один стоит
посреди поля, рука его неподвижно повисла, навстречу ему бегут люди. «Они мне помогут!» — ду-
мает он и вдруг узнает в них французов.
Вот здесь в Ростове просыпается ужас. То, что он думает в эти страшные минуты, очень понят-
но: «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И за чем? Убить меня?
Меня, кого так любят все?» (Курсив Толстого.)
«Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал