Единственный свидетель - Бог: повести (Тарасов) - страница 4

Причитания прибеднявшегося корчмаря, однако, не вынудили меня подарить ему рубль. Я подумал, что и мое положение ничем не лучше. Приведись мне завтра снять мундир — так некуда будет деться.

— Не надо унывать, — сказал я и тронул Орлика.

Васильков тоскливым взглядом провожал экипаж, въезжавший в деревню. Сколько грустных минут доставит ему эта дорожная встреча, милое девичье личико, надменно не заметившее гвардейского прапорщика, сколько пустых мечтаний родится и умрет в его сердце, пока эту призрачную любовь не раздавят колеса другого экипажа, проносящего мимо следующую красавицу.

II

На деревенской улице нас встретил мой денщик Федор.

— Ваше благородие, я вам квартирку подыскал. На отшибе, мельников дом. Поедете смотреть?

— Я тебе вполне доверяю, — ответил я. — Только покажи, где стоит. А что денщик прапорщика?

— Ихнего благородия денщик за фельдфебелем тягается, и вообще, он не денщик, а шалопут.

— Что же мне с ним делать, — смутился Васильков. — Разве бить?

— Ну, зачем. Воспитывать. Вот мы с Федором друг друга с полуслова понимаем.

— Так мы, Петр Петрович, уже семь лет вместе, — с гордостью отвечал Федор. — С самого Севастополя. Но сказать правду, так и в первые дни я вас не подводил.

Обогнув каменную ограду церкви, мы узкою дорогой между соседних плетней проехали за огороды. Тут дорога недолго пошла олешником, и по выезде из кустов сразу увиделся мельников дом.

Мы спешились и вошли в сени; две двери были здесь: левая — в камору, правая — в комнату, и эту дверь Федор отворил.

Высокий, сутулый старик сидел на лавке у крохотного окна.

Я поздоровался.

— Добрый день, — неприветливо ответил старик. — Такая вот моя хата. Может, грязно, так некому убирать — хозяйка моя умерла, дочки замужем, сыны разошлись по белому свету…

Я осмотрелся. В противоположность словам старика изба показалась мне чистой. Глинобитный пол был выметен, посуда стояла на полке аккуратно, на образах висело свежее полотенце, полати были задернуты чистым холстом.

Старик внимательно за мной наблюдал. Я чувствовал, что мое пребывание ему нежеланно, но кому приятны, подумал я, непрошеные постояльцы. Ночь-две переночую, с него не убудет. Еще и уплачу. Видно, привык к одиночеству, разлюбил людей, вот и противится незнакомцу.

— Я вам не помешаю, — сказал я. — Привези мои вещи, Федор.

— Живите, — нехотя согласился старик.

Мы вышли из избы и поехали в деревню. У ворот поповского дома офицеры, окружив подполковника Оноприенко, что-то весело обсуждали.

— А вы кстати, штабс-капитан, — сказал Оноприенко. — Тут проезжал местный помещик, некий Володкович, весьма любезный человек. Он приглашает нас в свою усадьбу, на ужин. (И с ним дочь — чудо красоты! — добавил поручик Нелюдов.) Каково, Петр Петрович, будет ваше мнение: ехать или отказаться?