- На борту одного катера. Он курсировал по маршруту Триполи - Крит Триполи. Тогда мы впервые шли этим маршрутом, чтобы миновать Сицилийский канал, где англичане топили наши корабли один за другим. Этторе был парень веселый, мы чувствовали себя как в отпуске, стояла жара, был конец июля, многие страдали от морской болезни. Этторе носил при себе, в бумажнике, фотографию девушки в купальнике, говорил, что обручен, звали ее Леда, и мы стали называть его Лебедем, Леда без Лебедя. Никто не думал о том, что случится потом, месяца через четыре.
- Этторе не попал в плен, как вы?
- Он вернулся на родину в сорок втором и потом провоевал всю войну, вплоть до апреля сорок пятого.
- Офицером?
- Кто, Этторе? Он мог быть кем угодно, только не офицером. Не смог бы командовать даже детьми в младшем классе. У него была только храбрость, он не знал чувства страха. Еще в детстве в своей деревне залез на крышу дома и спрыгнул оттуда с зонтиком, сломав себе ногу. Кстати, его двоюродный брат погиб в Кении в схватке с носорогом, много лет назад. Это у них семейная черта. Его отец имел медаль за храбрость.
- Не знал чувства страха? Как это возможно? - недоверчиво переспросила Надя.
- Есть люди, которые боятся перейти дорогу за городом, оглядываются сначала направо, потом налево. Другие, наоборот, не думают о том, что может случиться. Полагаю, что все дело, - Де Пальма поднес указательный палец к виску, - в складе мозгов. Я, например, испытывал жуткий страх, когда надвигались, гремя гусеницами, танки. Нужно было делать огромное усилие, чтобы остаться в окопе, не вскочить, не побежать. Я даже молился.
- Как вы думаете, Этторе Ринальди в ту ночь защищался?
- Если только на него не напали внезапно, исподтишка.
- Он ходил с оружием?
- Нет. Он хорошо стрелял, мы даже иногда ходили вместе в тир, но оружия с собой не носил.
- А вы?
- У меня всегда "беретта" в бардачке машины.
- Вы заходили к нему домой, на улицу Баццини?
- Раз в неделю, по четвергам. Мы играли в карты. Правда, в последнее время как-то потеряли друг друга из виду. А были периоды, когда мы почти не разлучались, как.., как настоящие братья. Когда я жил с Антонией, Этторе был для меня как громоотвод. Ходили ужинать в ресторанчик на Ламбрате, рядом с вокзалом, или в тратторию на улице Феста дель Пердоно, в двух шагах от университета. Он приходил в ярость, когда видел всякие надписи на стенах и листовки со всевозможными протестами.
- А вы?
- Меньше, чем он. Я никогда не был таким экспансивным.
- Держали злость внутри, в нафталине, - прокомментировал Амброзио. Потом он часто спрашивал себя, нарочно произнес эту фразу или она вырвалась нечаянно?