“Зная сегодня Сталина,- пишет Д.Волкогонов,- его исключительную жестокость, коварство и вероломство, вполне можно предположить, что это его рук дело”. “Даже сталинская любовь к Кирову (факты убеждают, что она была) не остановила, по-видимому, его перед тем, чтобы устранить популярнейшего человека, потенциального противника” (Триумф и трагедия. кн. I, ч.2, с.89,95). Если Волкогонов решается на такое предположение, то уж не следует говорить о “любви”, иначе получается анекдот на уровне песенки “У попа была собака”. Но многие до сих пор не решаются. Бывший охранник Сталина А.Рыбин по-прежнему снято верит всему, что говорилось на процессах З0-х годов (“Русский Вестник”, 1991, №4), подобно тому, как дон Кихот уверовал в реальность событий кукольного спектакля. Но особенно старается историк партии А.Кирилина, которая то, как А.Рыбин подозревает в Ягоде инициатора, а не исполнителя, и даже выгораживает Запорожца, которого в конце ноября- начале декабря 1934 года не было в Ленинграде, то даже не исключает “элемент трагической случайности”. По мнению А.Кирилиной, “объяснять эту трагедию только результатами голосования на ХVI съезде – значит упрощенно толковать проблему” (А.Кирилина. Роковой выстрел. “Московская правда”, 10 ноября 1988).
Смехотворность потуг А. Кирилиной убедительно доказал А.Антонов-Овсеенко в серии статей “Убийцы Кирова” (“Гудок”, 11-13 апреля 1989). По его словам, А.Кирилина “упорно, последовательно отводит подозрения от Вождя” и осознанно уводит нас на ложный путь”. А.Антонов-Овсеенко прекрасно понимает цену “алиби” Запорожца, предусмотрительно уехавшего лечиться в Кисловодск. Но всего важней новые сведения, приводимые е упомянутых статьях об убийцах Кирова.
Покидая здание ЦК после беседы со Сталиным по окончании съезда, Киров имел все основания опасаться за свою жизнь. Об этом он сказал Ф.Медведю, полномочному представителю ОГПУ в Ленинградской области. В центральном аппарате НКВД ситуация, сложившаяся наверху, стала ясна сразу. Гибель Кирова предрешена – об этом толковали в гостинице НКВД на Сретенке “Селект”.
Летом 1934 года Киров встретился в Сестрорецке со своим другом бакинских времен А.Севостьяновым и сказал ему: “Алеша, моя голова уже на плахе. Меня убьют”. Аналогичные опасения высказывал он и секретарю Выборгского райкома партии П. Смородину. Свояченица Кирова Софья Маркус лишь через много лет рассказала, что Киров с февраля 1934 года жил в ожидании смерти.
Осенью 1934 года в Казахстане была подстроена авария, Машина, в которой ехал Киров, полетела под откос, но тогда Киров уцелел. После этого Кирова пытались устранить с помощью уголовников братьев Орловых, сидевших в ленинградской тюрьме в ожидании смертной казни. За убийство Кирова им была обещана жизнь, но их попытка была неудачной.