1. восстанавливают военное могущество России;
2. восстанавливают границы Российской державы до ее естественных пределов;
3. подготовляют пришествие самодержца всероссийского”.
Шульгин и его неназванный собеседник гадали: будет это Ленин? Или Троцкий? И догадывались: ни тот, ни другой. “Придет Некто, кто возьмет от них их решимость – принимать на свою ответственность, принимать невероятные решения. Их жестокость – проведение однажды решенного. Он будет истинно красным по волевой силе и истинно белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям”.
Шульгин и его собеседник не знали только имени этого Некто. Мы-то хорошо знаем – задним числом. Но мы опять не знаем, какой Некто придет завтра и сметет беснующуюся сегодня нечисть. Мы только знаем, что придет и сметет, как Шульгин знал, что восстановление России придет через Красное Безумие, и Белая Мысль победит во всяком случае.
Но Шульгин писал все это уже после гражданской войны – в 1917 году он бы такого не написал. У нас же сегодня события еще только раскручиваются, мы где-то на уровне начала 1918 года, когда разогнали Съезд народных депутатов: …пардон, Учредительное собрание под тем предлогом, что оно, дескать, отстало от хода революционных реформ и тормозит их. И хотя сегодня развелось уже невероятное количество предсказателей, – лучше не слушайте их, дорогие граждане, сколько ни вращайте Глобус, вы все равно не поймете, какие сюрпризы готовит нам будущее. Зато прошлое может подсказать нам больше, чем кофейная гуща.
И еще один урок прошлого. В 1917-1918 годах отовсюду тоже неслись стенания о гибели России, какие мы и сегодня нередко слышим. Но если Россия не погибла тогда, то есть надежда, что не погибнет и теперь. В прошлую революцию рухнула не Россия, а определенное социальное устройство, и больше всего рыдают после этого тё, кто имел привилегированное положение при этом устройстве. Так было, так есть. В ту гражданскую войну белые армии подозревались в том, что они хотят восстановить власть капиталистов и помещиков, сейчас все противники демократов обвиняются в том, что они хотят восстановить власть коммунистов. В обоих случаях мы имеем дело с пропагандой, основанной на полуправде, но в пропаганде “красных” во времена гражданской войны правды было все-таки больше половины. Те, кто тогда бил себя в грудь и кричал “Россия”, “Родина” и прочие красивые слова, оказались неспособными выразить действительно общенациональные интересы. Генерал А.И.Деникин с горечью писал в своих мемуарах, что белые только будучи уже выкинутыми в Крым начали подумывать о “необходимости жертвенного подвига”, то есть об отказе от своих привилегий – более умное французское дворянство и духовенство сделало это уже в самом начале великой французской революции, в ночь на 4 августа 1789 года. Лидеры белого движения не имели ни социальной, ни национальной программы, которая могла бы рассчитывать на успех, и при всем своем субъективном патриотизме оказались в зависимости от враждебных России иностранных Держав. Такова диалектика истории. Слова и намерения на ее весах весят очень мало.